Баба-яга в тельняшке
Шрифт:
— А представляешь, если бы ты так с любимой женщиной кощея поступила? Да он бы тебя вместо Валериана над камином подвесил и был бы прав, между прочим.
— Спасибо, что заступились, только думаю, он за тебя всех порвет, ты же выходит его единственная наследница.
— Ага, наследница, которую он уже замуж решил отдать подальше с глаз своих.
— И жениха уже знаешь?
— Виделись, — кратко передала я суть наших отношений с Константином.
— Повезло тебе, вот Василису прекрасную недавно
— Что жених такой страшный оказался?
— Да нет, от счастья.
— Нам такого счастья не надо. Ретрограды, домостроевцы, — распалялась я, — нет, пора валить из этого мира!
— А как же я? Кощей же, то есть князь, ну отец твой с меня же живьем шкуру спустит, — залилась слезами ведьмочка.
Мне на память пришла обивка диванов, но Елисей утверждал, что кожа на них обычная, но кто же их кощеев знает, как там на самом деле?
— Со мной пойдешь, — я больше не раздумывала, раз человеку грозит опасность, ну пусть и не человеку, глянула я на девушку — ведьме, но все равно надо помочь.
— Догонит и все равно шкуру спустит, — рыдала страдалица.
— Слушай, у вас, что все ведьмы такие плаксы? И с кого еще мой отец живьем шкуру спускал?
— Ты чего это? Я же образно. Он строгий, но справедливый, просто так никого не наказывает.
— Вот видишь, если поймают, скажешь, что я тебя заставила и ничего тебе не будет.
— Еще как будет, — не унималась девица.
Кажется, этот слезокап надолго, а мне вещи найти нужно:
— Кончай реветь, помоги лучше, пойдем на разведку.
— Куда пойдем?
— А, ты в нашем мире не жила, поэтому так — гулять пойдем и будем слабые места искать в защите терема.
— А от кого защита стоит, если в округе все кощея боятся? То есть я хотела сказать, уважают твоего отца очень, — исправилась Акулина.
— От меня, Елисей переживает, что я сбегу и замуж отдавать некого будет.
— А зачем тебе сбегать? И почему ты отца Елисеем зовешь?
— Видишь ли, я всю жизнь называла папой другого человека. И замуж я не хочу.
— Как это не хочешь?
— Я еще учиться не закончила, магией своей пользоваться — тоже не могу, даже не знаю, какая она у меня. А он мне даже в любви не признавался, и предложение не мне, а отцу моему сделал, то есть это Елисей ему меня в жены предложил, а он и согласился, — закончила я нелогично, вспомнив свою обиду на Константина.
— Кто он?
— Ну, жених мой, который и не жених — раз согласия я не давала.
— Как у тебя все запутанно-то, — помотала головой ведьмочка, — вот чего проще — сказали замуж и иди.
— Вот ты замуж хочешь? — спросила я.
— Хочу, — мечтательно протянула Акулина.
— А как же любовь? Ты бы и за моего
— Спрашиваешь, побежала бы, — хмыкнула девушка.
— Но он же старый, худой и характер у него вредный, — изумилась я — Это потому, что он богатый?
— Это потому, что он мне нравится и никакой он не старый, ты что отца своего не видела? Ты же на него похожа как две капли воды, только глаза у тебя большие и голубые, как у русалок.
— Не у русалок, а у морских дев, — поправила я, — от бабушки в наследство достались. Слушай, а ты, действительно, считаешь Елисея красавцем?
— Еще бы, а то, что он худой, так это не страшно, откормить можно, — размечталась моя горничная.
— Так хватит лирики, мы над этим потом подумаем, а пока будем придерживаться первоначального плана.
— А что это за план?
— Найти мою одежду и бежать отсюда.
— А есть еще варианты?
— Есть — женить на тебе папеньку, ты родишь ему наследника, и он от меня с замужеством отстанет.
— Мне, конечно, второй план больше нравится, но оба нереальные, — усмехнулась ведьмочка.
— Посмотрим. Ты идешь со мной на поиски? — спросила я.
— Куда же я денусь, — вздохнула обреченно Акулина.
И мы пошли, надо сказать, что ходить босиком мне даже понравилось, полы в тереме были деревянные, а про туфли к платью ведьмочке ничего не говорили, так что обувь у меня отсутствовала. Мы заглянули в гостиную, там никого не было, прошли на кухню, где у большой плиты возились несколько скелетов в белых передниках и колпаках, но они на вопрос о моей одежде, только костями на месте плеч пожали. За кухней обнаружились несколько дверей в кладовки и Валериан.
— Уважаемый, — обратилась я к скелету, — а не соблаговолите ли мне вернуть мои вещи?
— Хозяин не велел, — изобразил улыбку Валериан.
— А я велю, не пристало княжне босиком ходить. Гневаться, я изволю! — сгустила я краски.
— Так я что? Я отдам, только князь не доволен будет.
— Отдай, отдай, а то я простужусь, заболею, вряд ли Елисей обрадуется, — нашла я новый аргумент.
Скелет погремел костями, достал из кармана связку ключей и открыл дверь в одну из кладовок.
— Забирайте, только хозяину скажите, что вы меня заставили. Только не припомню, чтобы маги болели.
Я вспомнила, что, действительно, никогда не болела, а вот и ответ почему нашелся.
— Ага, заставила, — кивнула я, хмыкнув — пообещала, оставшиеся зубы проредить.
— Вот, вот — он рад будет.
— Чему рад, что дочь у него садистка? — изумилась я.
— Садистка — это колдунья такая? — заинтересовалась Акулина новым для нее термином.
— Нет, это злыдня такая, которая получает удовольствие от мучений других, если на ваш язык перевести.