Бабочки Креза
Шрифт:
— Чего ради? — пожал тот плечами.
— Ты человек или нет? Она женщина, она…
— Она влезла в мужские игры, — резонно ответил Хмельницкий.
И Аглая вдруг вспомнила слова Гектора, которые он говорил ей, когда думал, что перед ним — Лариса Полетаева: "Вы ведь умная женщина, должны понимать: если уж вы начали играть в мужские игры со всеми мужскими приемами, то неужто надеетесь, что ваши противники станут относиться к вам как к слабой женщине? Напрасно. Мы играем на равных".
Аглая напряглась — на равных! Да, да, на равных с Хмельницким, потому что вооружены. Как же она могла забыть?
— Отпустите Гектора, — подала она голос. — Отпустите его, госпо… товарищ Хмельницкий. И я скажу вам, где шкатулка с коллекцией Креза.
Хмельницкий иронически хмыкнул. Наталья оскорбительно захохотала. Лариса и Лазарев обменялись мгновенными взглядами. А Гектор вздрогнул:
— Что ты такое говоришь? Зачем ты лезешь не в свое дело? Откуда ты что-то можешь знать?
— Я догадалась. Помнишь, ты сказал, что у меня ледяной и беспощадный ум? — В голосе Аглаи прозвучала невольная нотка обиды.
У Гектора что-то дрогнуло в лице, в глазах… искра нежности, неистовой нежности вспыхнула в них, и он тотчас прикрыл ее светлыми пушистыми ресницами.
"Какие-то у него ресницы мальчишеские, — растерянно подумала Аглая. — Почему я только сейчас заметила?"
— Стоп, — сказал Хмельницкий и нетерпеливо махнул "наганом". — Итак, вы двое знаете, где находится коллекция Креза. Или с твоей стороны, Гектор, это тоже был блеф, как и слова о письме? Точно, знаешь?
Гектор кивнул.
— И вы знаете? — покосился Хмельницкий на Аглаю.
Та кивнула.
— И где же она?
— Здесь, — в один голос сказали Гектор и Аглая.
— Да ну? — Хмельницкий стволом "маузера" сдвинул фуражку на затылок. Видимо, аж взопрел от волнения. — Ну так я вас внимательно слушаю!
Лазарев громко зевнул:
— Ох, господи, ну взрослые же люди, а все в сказки верят. Закурю, тоска берет ваши бредни слушать.
Он сунул руку в карман халата… и в то же мгновение сквозь бархат проблеснул огонек. Громыхнуло, Хмельницкий отлетел к стене. Замер. Руки его повисли, "маузер" и "наган" вывалились из них и со стуком упали на пол. Он сполз по стене и сел, широко разбросав вытянутые ноги. Сапоги его с косо стоптанными каблуками смотрели носками внутрь. Фуражка наехала на лоб и закрыла лицо.
— А, черт! — брезгливо уронил Лазарев, вынимая из кармана пистолет и беря на прицел Гектора. — Пропал такой халат… Кто-нибудь знает, можно прожженный бархат починить, или все равно рассыплется?
Наталья растерянно посмотрела на простреленный карман.
— Не знаю, — забормотала она, — я у тетки спрошу, она чинить мастерица.
— Да ты посмотри, какая дырища! — сокрушался Лазарев.
Но в тот миг, когда Наталья шагнула к нему, Лариса змеей скользнула к мертвому Хмельницкому и схватила "маузер" и "наган". С оружием она управлялась очень ловко и вполне профессионально, Аглае и не снилась такая хватка.
Теперь Лазарев целился в Гектора, а Лариса — в Аглаю и… в Наталью.
— Ларочка, — заговорила Наталья севшим голосом, — ты что, с ума сошла?
— А я думаю, с ума сошла ты, — сухо ответила Лариса, — когда разболтала этому сумасшедшему о том, кто твой отец и где находится шкатулка. А Гектор проболтался своей девке.
— Я никому ничего не говорила! — выкрикнула Наталья так громко, что даже задохнулась от крика и закашлялась.
— Никто мне ничего не говорил, — угрюмо подтвердил Гектор. — К сожалению, Лариса Владимировна, к великому моему сожалению, мать моего ребенка предпочла предать меня ради вас и вашего любовника.
— Не любовника, нет. Ради ее мужа, — поправила Аглая.
Все обернулись к ней так резко, что Аглая поперхнулась в страхе: вот сейчас Лариса выстрелит в нее! Теперь против нее были двое вооруженных: и Лариса, и Лазарев. Три ствола против одного.
— Что ты… — прошипела Лариса — и умолкла, словно подавилась ненавистью.
— Как — мужа? — в один голос спросили Наталья и Гектор.
Аглая пожала плечами:
— Ну не знаю как. Венчалась она с ним или гражданским браком жила, но господин или товарищ Берлянт, — она указала на Лазарева дулом "велодога", — первый муж Ларисы Владимировны.
— А, понятно, — хмыкнул Лазарев. — Вы услышали тот бред, который прочел нам тут господин Гектор, ну, обрывки, которые он выискал в камине своего старинного приятеля, якобы убитого мною, и сделали совершенно абсурдный вывод. Того гляди, вы скажете, что я убил его именно по этой причине — чтобы скрыть свое губительное прошлое и многолетнюю связь с Ларисой. Полный бред!
— Я не говорю, что вы убили его поэтому, — покачала головой Аглая. — Совсем нет. Думаю, что на старые письма вы наткнулись случайно, когда искали…
Она запнулась, бросив взгляд на Гектора: можно ли продолжать разговор о завещании Креза? Не помешают ли ее слова каким-то его планам?
Однако глаза его были просто-таки круглыми от изумления, и он не удержался от вопроса:
— Почему ты решила, что Лазарев — Берлянт?
— А почему ты решил, что шкатулка Креза здесь? — ответила вопросом на вопрос Лариса.
— Да потому что Лазарев — не Берлянт, а Офдорес!
Аглая так и вспыхнула от восхищения. Какой он молодец! Догадался!
— Еще того не легче… — пожал плечами Лазарев. — А это-то из чего следует, интересно знать?
— Ну да, ты думал, никто не поймет? — хмыкнул Гектор. — На самом деле стоит только свести концы с концами… Офдорес взял себе русскую фамилию Орлов. Не только потому, что орел — хищная птица (а именно это на иврите значат слова "оф дорес"), но и по названию бриллианта, который был некогда графом Орловым подарен императрице Екатерине. То есть Орлов якобы его в карты ей проиграл, но на самом деле поднес в подарок. Бриллиант, который раньше был вставлен в скипетр Надир-шаха индийского, Орлов купил у некоего банкира Лазарева. И вот очевидная цепочка: Офдорес — Орлов — Лазарев. Кроме того, Офдорес в свое время втерся в доверие к Крезу благодаря тому, что сумел вылечить его больные, почти парализованные ноги. Он только делал вид, что дело в целебном свойстве его бальзама, который являлся просто-напросто смесью лампадного масла и керосина. Дело было в силе его рук и умении. Офдорес знал лечебные свойства массажа, что помогло ему тогда, а теперь помогает доктору Лазареву.