Бачеха. Рассказы
Шрифт:
– Во-первых, я в принципе не представляю себя втянутым ни во что такое. Так ведь ещё и она винит меня на полном серьёзе в смерти Гали. И вытащит весь этот ужас на всеобщее обозрение.
– Господи, что в тебе Лизка нашла только! – воскликнула Ольга. – Чего ты разнылся тут? Не можешь постоять за свою семью?
– Не могу. – руки отца дрожали. – Не могу. Я не воин.
– Закон должен быть на твоей стороне. Будет. Я уверена.
– И что? Мне судиться с ней?
– Андрей, ты можешь
– Вы поможете мне? – отец вцепился тёще в руку.
– Помогу.
– Правда?
– Правда. – вздохнула Ольга. – А теперь идёмте все пить чай. Ты жену-то предупредил, где будешь?
– Нет.
– Позвони ей. Скажи.
– Да я вернусь к вечеру.
– Нет уж. Ты, кажется, считаешь себя достойным быть отцом этим мальчикам. Так вот и будь им! Звони супруге, пусть приезжает после работы.
Вечером Лиза приехала на дачу. Взрослые делали шашлыки, нам с Петькой позволили подольше не ложиться.
– Историю! Историю! – завопили мы после ужина, хлопая в ладоши.
– О, да-а! – закатила глаза Лиза. – Я на этих историях выросла.
Она была беспечна – видимо, её отец не посвятил в историю с родственниками и возможным судом. Ольга рассказывала истории, все смеялись. Это был прекрасный вечер.
А через неделю на дачу приехали бабушка Лариса с дедом Виктором. Как они раздобыли адрес Ольги Петровны, неизвестно. Но, учитывая то, что дед всю жизнь служил в милиции, не так уж удивительно.
Мы сидели с Ольгой в саду. Лариса помахала нам из-за невысокого забора:
– Вот они, деточки мои! Идите, обнимите бабушку.
Я почти уж и забыл их. Петька помнил бабушку с дедом чуть лучше.
– Что делать? – он быстро глянул на Ольгу. – Ты их прогонишь?
– Ну зачем сразу так? Это же родня ваша, как ни крути.
Она смотрела, как Лариса целует нас и плачет. Мы с братом имели очумевший вид: женщина, которую мы едва помнили, накинулась на нас ураганом. Дед Витя просто пожал нам с Петей руки и присел на стул, оглядываясь.
Светской беседы не получилось сразу – слишком разными они были. Тогда Ольга пригласила их поговорить в кабинет.
– А чего разговоры разговаривать? Нам ехать пора, дорога неблизкая, да, Витя? Собирайтесь, мальчики.
Я собрался. Собрался реветь второй раз за короткое время. Ольга зыркнула на меня предупреждающе и сказала Ларисе:
– И всё ж таки я настаиваю. Это и в ваших интересах.
Они говорили долго. Потом туда позвали Людмилу, непонятно зачем. Наконец, дед с бабкой уехали. На прощанье Лариса снова обнимала нас со слезами.
Вечером, когда мы сидели на террасе перед самоваром, Петька воскликнул:
– А где твои зелёные серёжки! Ты же их всегда надеваешь по вечерам.
Ольга чуть не подавилась чаем. А потом сказала:
– Что сережки? Сережки ерунда! Не в побрякушках счастье.
– Угу. – подтвердила Людмила. – Ерунда за бешеные тыщи!
– Люда, присядь, попей чаю спокойно, хватит хлопотать!
Ольга так на неё посмотрела, что та села и уткнулась в чашку.
Когда папа с Лизой приехали нас забирать перед школой, Ольга вручила отцу какую-то бумагу. И сказала:
– Я предлагала им навещать мальчиков. Но, мне кажется, ей совестно теперь. Однако в суд она точно не пойдёт.
– Ольга Петровна, я… да я… да вы не представляете!
– Ну, будет, будет! Всё. Забудем.
Сегодня, спустя пятнадцать лет с того лета, я пришёл к Ларисе с деньгами. Людмила нам с Петькой потом всё абсолютно рассказала по секрету. Бесценный кладезь новостей, Людмила. Царствие ей небесное. Ольга Петровна похоронила её и плакала, как по родной. С тех пор надолго у неё помощницы не задерживались – всё было не то.
– Привет, ба. – поприветствовал я Ларису. – Как ты тут?
– Ничего, ничего, спасибо, Вов. С тех пор, как деда не стало, скучно мне иногда вечерами.
– Телек смотри.
– Телек… телек тебя не пожалеет. Как твои дела, внучок?
– Ба, помнишь те серьги, которые тебе Ольга отдала, чтобы ты нас у отца не отнимала? – проигнорировал я её вопрос.
Лариса стала красной, как свёкла.
– Какие такие серьги? Полно выдумывать-то!
– Ба, да ладно тебе. Я же всё понимаю. Страшно это… двоих детей похоронить.
Я обнял её. Бабушка разрыдалась.
– Страшно, Вовчик. Ой как страшно! До сих пор ведь болит всё вот тут!
Она постучала кулаком по груди.
– Бабуль, ты продай мне те серьги, а? Нужны они мне очень!
– Ей, что ли, вернуть хочешь? – ревниво спросила Лариса.
– Ба, ну перестань! Много тогда было плохого у нас. Теперь же все хорошо. Продай! Надо так.
Я выложил толстую пачку денег. Лариса посмотрела, пожевала губами.
– И чего мне с ними делать? К гробу багажник не приделаешь!
Она залезла в сервант, достала шкатулку на замке. Вытащила маленькую бархатную коробочку. Посмотрела на серьги последний раз.
– Сама не пойму, зачем я их взяла? Ольга-то ваша сказала, что все связи и силы положит, а вас не отдаст ни за что! Ну, и предложила по-хорошему. Она мне серьги эти, а я – бумагу подписываю, что никаких претензий не имею и судиться не стану. Дурость всё и гадость. Злишься на меня, Вовка?
Я помотал головой. Бабушка отдала мне серьги.
– И денег не возьму! Просто скажи: не бросишь бабку?