Багамарама
Шрифт:
В половине первого по рации передали экстренную сводку военно-морской ассоциации багамских спасателей: в пятистах милях к востоку от островов Тюркс и Кайкос засекли тропический циклон, который движется строго на запад. У него уже было свое имя: Курт.
В двенадцать сорок семь Бриндли расстегнул шлем, стащил его с головы и принялся натирать тряпочкой.
В три минуты второго в динамиках раздался женский голос.
— Нассау вызывает остров. Харбор-Айленд, ответьте.
Бриндли щелкнул кнопкой у микрофона.
— Харбор-Айленд на связи. Приветствую.
— День добрый.
— Все тихо.
Женщина что-то прошамкала, Бриндли пробурчал в ответ. Они поболтали, я так ничего и не понял.
Мы еще немного посидели.
В час двадцать две зазвонил телефон. Полицейский взял трубку и ответил: «Отошел. Я передам». И дал отбой.
В час тридцать пять я сказал, что хочу в туалет. Мой «конвоир» поднялся, надел шлем и, открыв дверь с надписью «Для служебного пользования», дал знак проходить. Я шагнул за дверь и оказался в кромешной темноте. Бриндли щелкнул выключателем, и стало светло. Помещение сильно смахивало на гараж. Здесь было жарко и душно. Я увидел ружейный кофр с тремя винтовками и сваленный в кучу садовый инвентарь: лопаты, мотыги, грабли. У гаражных ворот стоял новенький красный скутер «ямаха», а на полу, под куском синего брезента что-то лежало. Это что-то имело очертания человеческого тела. Вокруг собралась лужица, которая мало-помалу рассасывалась, уходя сквозь трещины в цементном полу.
Бриндли кивнул в сторону уборной. Я зашел и закрылся. Полицейский стоял за дверью и ждал, пока я «попользуюсь по службе». Потом мы вернулись в кабинет, я уселся на прежнее место возле стола с компьютером и снова взглянул на часы. Бриндли снял шлем и опять принялся натирать его тряпицей.
В два двадцать пять у входа притормозил белый универсал «мицубиси», и в участок вошел Линфильд Педерсон. Теперь он был без пиджака и с развязанным галстуком, рукава белой рубашки закатаны выше локтя. Под мышкой он зажал неизменный желтый блокнот, в руках держал высокий бумажный пакет. Водрузил свою ношу на стол, устроился в кресле и стал разворачивать бумагу.
— Бриндли, не проголодался еще? — спросил он младшего по званию.
— Не помешало бы подкрепиться.
Тут я решил, что с меня достаточно. Веду себя как паинька. Три часа тут просидел на потеху малышне. Увидел мертвеца в гаражной. Да еще из-за Барбары чуть с ума не сошел.
Как садану кулаком по столу.
Педерсон поднял на меня недоуменный взгляд.
— Вы отыскали Барбару? — спросил я.
Инспектор обернулся к помощнику и сказал:
— Знаешь, Бриндли, сбегай домой перекусить. А мы здесь с мистером Частином посидим, покалякаем маленько.
Молодой коп нацепил шлем и направился на выход.
— На обратном пути загляни на рыбную базу, — попросил инспектор. — Передай господину Отису: нам на пару дней понадобится его морозилка. Предложи двадцать пять долларов в сутки.
— Покойника сразу отвезти?
— Сначала поешь, потом им вместе займемся.
Бриндли ушел. Педерсон дорвал шов на пакете. Извлек оттуда две пенопластовые чашки, закрытые фольгой, две пластмассовые ложечки. Придвинул мне чашку с ложкой и поинтересовался:
— Салатом из моллюсков не побрезгуете?
Я
— Это от Лавайны из «Устричной королевы». Свежеприготовленный. Вкуснее на всем острове не сыскать. Я попросил поострее. Пойдет? Перечный соус по ее собственному рецепту.
— В самый раз. Сколько я вам должен?
— Да чего уж там. Просто решил, проголодались в ожидании.
Я снял с чашки фольгу. Салата тут было наложено с горкой: крупно нарезанные куски бело-розового мяса, мелко наструганный зеленый перец с луком. Я зачерпнул ложечку маринада, попробовал — хорошо, апельсин с перчиком. Принялся работать ложкой и пару минут молча хавал. Жевать приходилось на левой стороне — справа недоставало зубов после удара лопатой. Впрочем, это недоразумение ничуть не охлаждало разгоревшийся аппетит. Умяв половину порции, я позволил себе открыть рот не по существу.
— Такая, значит, у вас тактика? — спросил я Педерсона.
— В смысле?
— Ну, хороший коп, плохой коп. Что ж делать, если в участке всего-то двое, да и Бриндли не самый ловкий смычок в оркестре. Вот и приходится самому перевоплощаться.
— Бриндли — мой племянник.
— Извиняюсь, не знал.
— Да я не в обиде. Полицейский из него ни к черту.
— Зато в форме смотрится внушительно.
Инспектор засмеялся.
— Что есть, то есть. Сидел тут, шлем начищал?
— Ага.
— У него здорово получается, усердный парень. Сын сестренки моей. Главное — сделает, что ни прикажешь, а это дорогого стоит.
Я расправился с остатками салата и стал ждать Педерсона. Тот поел, достал из кармана пару зубочисток. Одну взял сам, другую протянул мне. Мы сидели, ковыряли в зубах. Инспектор поглядывал-поглядывал на меня, а затем и заявил:
— Больше в плохого копа играть не придется.
— Это еще почему?
— Потому что теперь мне доподлинно известно, что фотографа прикончил кто-то другой.
Глава 26
Щелчок — и зубочистка полетела в мусорную корзину.
— А вы точно знаете, что он не своей смертью умер? Мало ли что, а?
— Убили, как пить дать. Могу показать покойничка-то. Сами убедитесь.
— Да как-то не тянет.
— Это точно, зрелище не из приятных. Пуля в голову — пол-лица снесло. Из винтовки палили, двенадцатый калибр. Три пули парень словил: сюда… — Педерсон коснулся затылка, — в плечо и еще в правую ногу. Сегодня спозаранку рыбак его один выловил. Не здесь, южнее. Черт-те откуда течением принесло. Сдается мне, в воде его пуля-то и догнала. Выстрел сверху пришелся — с яхты, наверное. Раны чистые — ни гальки, ни песка. Но наверняка ничего не скажу, пока одни предположения.
Педерсон забрал со стола пустые пенопластовые чашки, бросил в корзину. Протер стол бумажной салфеткой.
— Только вот чего я не знаю: где сейчас мисс Пикеринг, — сказал он.
Я сидел, медленно постигая смысл сказанного, а потом спросил:
— А в номере Геннона смотрели?
— В первую очередь туда и наведался. По вашим стопам, — сказал Педерсон и внимательно на меня взглянул; я — на него. — Хотите, расскажу, чем вы вчера занимались? Распишу поминутно.