Багдадский вор. Посрамитель шайтана. Верните вора!
Шрифт:
– Вай мэ-э… Вот уж не думала, что подвиг стоит так дорого! Но у нас нет половины ханства…
– Вот именно, – ровно подтвердил Ходжа, вновь нацелясь на блюдо. – Но у нас есть вы.
– Мы?! – не поняла честная девушка.
– Вы! – конкретно указал пальцем домулло. – Если этот армянский принц согласится взять вас в качестве награды за избавление от восьми гулей сразу – можно считать нашу сделку обоюдовыгодной. Да и ваше личное будущее вполне благоустроенным… Пусть даже он на вас не женится, но звание наложницы принца тоже не менее почетно. Говорят, что армяне
Вместо ответа Джамиля подняла блюдо с изюмом и обсыпала доброжелательного советчика с головы до ног. Глянув в её матовые глаза, Насреддин разумно решил, что возмущаться таким вопиющим оскорблением мужского достоинства пока не стоит. В противном случае он действительно может не дождаться Льва. В смысле, не дожить до его возвращения… К счастью, именно в этот момент, как никогда вовремя, на улице раздался звонкий перестук подковок Рабиновича и тяжёлые удары в ворота. Судя по звуку, в них били головой…
– Ой-ё-ё… – только и выдавил домулло, на пару с Джамилей открывая старые скрипучие ворота. Подходящих слов у него почему-то не находилось, зато юная вдова, едва не бросившись на шею Оболенскому, счастливо прыгала вокруг и без устали щебетала:
– Хвала Аллаху, ты вернулся, мой гость и господин! А мы с твоим почтеннейшим другом уже просто места не находили от беспокойства. Он так за тебя пережива-ал… Я силой сажала его за дастархан и кормила изюмом! А что ты нам привёз?! Что это? Такое длинное, в мешке и… пятки по земле волочатся?
– Все в дом! – коротко приказал Насреддин, не дожидаясь появления любопытных соседей. Лев Оболенский, совсем было готовый посреди улицы болтать о том, что же всё-таки лежит в мешке, запнулся, подмигнул и шагнул во двор, подталкивая впереди себя чем-то недовольного ослика. Впрочем, тут-то особенно гадать не приходилось – никому неприятно, когда на тебе галопом скачут в один конец, а возвращаясь обратно, ещё и грузят поклажей.
– Это он? – скорее утвердительно, чем вопросительно, уточнил Ходжа.
– Он самый. Мумарбек Кумган-Заде, действительный девятый сын князя из популярного армянского рода Петросянов. Остановился в Багдаде проездом, посмотреть достопримечательности и прикупить в дорогу всякой мелочи вроде халвы и туалетной бумаги. Направлялся в Стамбул, к падишаху турецкому, выклянчивать торговые льготы для деда и собственного коньячного производства! – исчерпывающе отчитался Лев.
– Вай дод… и что же ты с ним сделал?
– Украл.
– Лучше не серди меня, Лёва-джан… – Ходжа осёкся лишь под мрачным взглядом Джамили и продолжил уже чуть ровнее: – У нас на Востоке крадут овец, верблюдов, иногда лошадей или даже невест… но не армянских принцев! Ты соображаешь, что делаешь?! Как можно живого мужчину красть? О Аллах, а он вообще ещё живой?!
– Будь спок, жив-здоров, ничего с ним не сделается, – снисходительно успокоил наш герой, похлопывая жертву по пояснице. – Я всё понимаю, старик! Но иного выхода не было: разговаривать со мной он не захотел, а все эти слуги, невольники, телохранители и повара… Какая альтернатива? Вас подводить не хотелось – пришлось красть!
Человек в мешке слабо застонал и пошевелил конечностями.
– Заносите! – пожал плечами Насреддин. А в сущности, что же ему ещё оставалось?
Глава 42
Не тот герой, у кого штаны горой!
Каким именно образом начинающему завоевывать всенародную известность Багдадскому вору удалось посреди белого дня выкрасть из караван-сарая на глазах у десятка свидетелей настоящего армянского аристократа – задачка почище египетских пирамид! Даже куда как почище, ибо благодаря беллетристу Хэноку и современным учёным о пирамидах в Гизе мы знаем теперь гораздо больше. О Багдадском воре известно немногое: личность эпическая, внешность размытая, подвиги сомнительные, имя окончательно засыпано неумолимыми песками времени…
Когда с принца сняли стандартную упаковку и торопливо придали ему товарный вид, перед троицей предстал очень длинный юноша лет девятнадцати, с печальными глазами спаниеля и далеко выдающимся носом, изогнутым на манер краснодарского баклажана. Их высочество красовалось в красной черкеске с газырями, штанах в обтяжку и мягких чувяках на шерстяные носки. Похлопав себя по бокам, Лев выудил из-за пазухи каракулевую папаху и честно водрузил на кучерявую голову владельца. Тот уже почти пришёл в себя, но явно не осознавал, где находится, а потому начал с очень глупых вопросов:
– Кито ты такой?
– Багдадский вор – Лев Оболенский, честь имею!
– Нэ понял… – выпятил кадык принц.
– Ба, да он прям с каким-то братковским акцентом шпарит! – сентиментально восхитился Лев. – Разве что пальцы веером не расфуфыривает, а так – вылитый хачик из казино «Метелица». Только, ради Аллаха, не спрашивайте меня, где это… Всё равно не вспомню, шайтан побери!
– Тогда отойди в сторону, грубиян… – с самой слащавой улыбкой прошипел Ходжа, задвигая друга в угол. – О царственный отпрыск! Я прошу прощения за этого недостойного нахала, трижды выгнанного из медресе и не умеющего разговаривать с благородными людьми.
– А ты кито такой? – послушно переключился принц.
– Скромный книжный червь, извечно дерзающий увидеть в Коране всю мудрость Аллаха, дабы донести его слово людям, и ваш верный раб, мой господин!
– Тьфу, даже слушать противно… Ходжа, хочешь, я тебя «Интернационал» петь научу?
– Отвали, Лёва-джан. Не мешай мне окучивать мотыгой мудрости этот юный дуб. Джамиля, а не покормишь ли ты нашего усталого героя? Там вроде ещё плов оставался и хурмы немного…
Как только молодые люди вышли, он вновь обратился к принцу, ожидающему его с самым высокомерным выражением лица. Домулло чуть повёл плечами, словно бы сбрасывая последние сожаления о неизменности человеческой глупости и чванства, а потом неторопливо заговорил. И речь его текла так певуче, что благородный Мумарбек Кумган-Заде развесил оттопыренные уши, боясь даже вздохом помешать столь дивному рассказу.