Багровые узы

Оуэнс Венди

Я бросаюсь на него, сбивая его с ног. Мы перекатываемся друг через друга, пытаясь контролировать ситуацию. Его пальцы обхватывают мое горло, сжимая до тех пор, пока я не могу дышать. Я задыхаюсь, хватаясь за его руку, но это бесполезно. Тьма начинает сгущаться.

Внезапно давление ослабевает, и я делаю глубокий вдох. Николай стоит надо мной, его пистолет дымится. Лука откидывается в сторону, задыхаясь.

— Ты в порядке? — спрашивает Николай хриплым от волнения голосом.

Я киваю, слезы текут по моему лицу.

— Нам нужно вытащить

Алекса отсюда, — удается вымолвить мне, когда краем глаза я вижу, как Лука достает пистолет из одного из тел своих павших приспешников. Он поворачивает его в сторону нас с Николаем, и его палец нажимает на курок.

Но прежде чем он успевает выстрелить, по комнате разносится эхо выстрела. Лука дергается, его пистолет с грохотом падает на землю, когда он падает на колени. Кровь расцветает на его груди, окрашивая рубашку в темно-красный цвет.

Я поворачиваюсь и вижу Алекса, его глаза горят от ярости, когда он опускает дымящийся пистолет, который, должно быть, подобрал с пола.

— Predatel! — Алексей рычит по-русски. Он падает на спину, его рука прижимается к ране на животе, и он издает стон.

— Нам пора идти, — выдавливает Николай. — Сейчас же.

Не говоря больше ни слова, мы подхватываем Алекса, каждый берет его под руку, и мчимся к выходу, наши шаги эхом разносятся по пустынным коридорам.

Когда мы вырываемся на улицу, я слышу сирены, воющие вдалеке. Я оглядываюсь на здание, на сердце у меня тяжесть, зная, что мы только что сделали. Убийство подручного Иванова потребует объяснений, которые, не примет отец Алекса.

Алекс крепко сжимает мою руку, его тело дрожит от усталости и боли от раны. Металлический привкус крови тяжело витает в воздухе вокруг нас.

Когда мы пробираемся сквозь тени, я оглядываюсь назад на хаос, который мы оставили позади. Крики людей Луки становятся громче по мере их приближения. Они ищут нас, охотятся за нами, как за добычей.

— Сюда, — шепчет Николай, указывая на узкую дверь, спрятанную между штабелями ящиков.

Мы проскальзываем через дверь в тускло освещенный переулок, наши шаги приглушает гравий под ногами. Алекс дышит с трудом, и с каждым шагом его тело слабеет.

— Ему нужен врач, — говорю я, не в силах скрыть отчаяния, и смотрю в сторону Николая. Выражение его лица мрачное, но он кивает в знак согласия.

— Пойдем, — говорит он, идя вперед по лабиринту переулков. — Я знаю, к кому мы можем его отнести.

Наконец мы сворачиваем за последний угол, где нас ждет припаркованная машина Алекса. Мы садимся, Алекс сидит со мной на заднем сиденье, его голова лежит у меня на коленях, а кровь продолжает сочиться из раны на животе.

Николай, не колеблясь, уносится в ночь. Я смотрю на лицо Алекса, бледное и мокрое от пота.

— Он выглядит плохо, нам нужно что-то сделать, — говорю я дрожащим от волнения голосом.

Лицо Николая становится жестче.

— Я знаю, я еду так быстро, как только могу. У нас есть семейный врач, который предан Алексу, он поможет ему.

Преданный.

Я обдумываю это слово, мои мысли затуманены. Очень немногие осмелились бы пойти против отца Алекса. Мы могли бы отвезти его к кому-нибудь, но была реальная вероятность, что из-за страха они сразу же нас выдадут. Но я доверяю Николаю. Я вижу, как сильно он любит Алексея и никогда бы не подверг его такой опасности.

Глава 20

Мы подъезжаем к невзрачному зданию на окраине города.

— Мы здесь, — объявляет Николай настойчивым голосом, выскакивая из машины. Он обходит машину и открывает заднюю дверь, пытаясь помочь Алексу выйти. Я проскальзываю сразу за ним, одновременно пытаясь оказать давление на рану, помогая вытащить Алекса из машины.

Николай ведет нас вверх по лестнице и стучит в дверь.

— Мы собираемся помочь тебе, просто потерпи немного, — шепчу я на ухо любимому, вздрагивая, когда болезненный стон вырывается из его губ.

Дверь распахивается, и я вижу скромную комнату с медицинской кушеткой в самом центре. К нам приближается лысеющий мужчина лет пятидесяти, его лицо искажается от беспокойства, когда видит состояние Алекса.

— Что случилось? — спрашивает доктор.

— Его пырнули ножом, — пытаюсь объяснить я, дрожащим от волнения голосом.

Доктор кивает, и его лицо мрачнеет еще больше, когда он начинает осматривать рану.

— Положите его сюда, — приказывает мужчина низким и ровным голосом, указывая в сторону кушетки. Вместе мы с Николаем поднимаем Алекса на кровать, стараясь не беспокоить его слишком сильно. Доктор распахивает рубашку Алекса, быстро оценивает состояние Алекса и его раны, а затем достает медикаменты.

Я молча наблюдаю, как доктор моет руки, а после сразу же приступает к работе. Его руки двигаются уверенно и умело, оперативно зашивая рану Алекса. Алекс все еще бездвижно лежит, но его дыхание становится прерывистым, а лицо искажается от боли.

— Амелия, — шепчет Николай, отводя меня в сторону. — Я должен идти.

Я смотрю на него с недоверием.

— Что это значит? Твой чертов друг лежит в этой кушетке и борется за свою жизнь, а ты собираешься уйти?

— Я должен, — настаивает он. — Ты остаешься с ним. Мне нужно пойти и выяснить, какие последствия нас ожидают.

— Что ты подразумеваешь под последствиями?

— Я не знаю, действовал ли Лука в одиночку или… — Он останавливается, бросает быстрый взгляд на Алекса, а затем понижает голос чуть ли не до шепота. — Или если бы это было запланированное похищение.

— Подожди… — выдыхаю я, сжимая предплечье Николая. — Думаешь, за этим может стоять отец Алекса?

Николай качает головой.

— Я не знаю, что и думать. Но нам определенно нужно знать, с чем мы имеем дело.

Я киваю, понимая всю серьезность ситуации.