Багровый прилив
Шрифт:
— Плечом к плечу! — выкрикнул привыкший командовать граф де Кревкёр.
Антрагэ и Мондави, чьи слуги успели вывести его супругу из собора, где воцарились хаос и паника, встали рядом с ним. Пистолеты Кревкёра выстрелили, повалив двух врагов — даже жуткие демоны Долины мук не устояли перед огнестрельным оружием. Ещё одного застрелил Антрагэ. Однако теперь у троих аристократов были только шпаги. Телохранители во главе с де Фуа пытались прорваться к ним, но стояли слишком далеко, им мешали паникующие, избиваемые демонами люди и чудовища Долины мук, жаждущие крови всякого, кого видели их пылающие диким огнём глаза.
Долго продержаться вместе аристократам не удалось. Здоровенный демон обрушил на них булаву, которую сжимал двумя руками. Все трое прыгнули в разные стороны. Антрагэ перекатился по полу, ничуть не смутившись тем, что тот залит кровью. Костюм Антрагэ и так был безвозвратно испорчен.
Антрагэ
Расслабляться Антрагэ было рано — гигантский демон как будто открыл охоту именно за ним. Булава выбила кусок мрамора в том месте, где только что стоял барон. Он каким-то чудом успел уклониться и со всех ног бросился к притвору. Не успел он пробежать и пяти шагов, как в разбитую скамью рядом с ним врезался огненный шар. Приплясывающий на месте демон напоминал обезьяну из джунглей Чёрного континента, каких привозили для зверинцев, вот только длинные, тонкие пальцы его сплетали маленькие огоньки в новый шар жаркого пламени. Вместо того чтобы уклоняться от второго броска, Антрагэ кинулся на демона. Тот отпрыгнул в сторону и швырнул-таки в барона огненный шар, правда, меньших размеров. Антрагэ сразу видел, что жуткий снаряд летит мимо, и даже не дёрнулся, когда тот ударил в пол в считанных дюймах от его ног. Демон попытался разорвать дистанцию, длинные пальцы его так и плясали, собирая искры в третий огненный жар, но Антрагэ не дал твари завершить свою работу. Шпага пронзила грудь монстра, выйдя из спины на добрых пару дюймов. Проткнуть демона оказалось куда проще, чем человека, словно внутри того не было ни органов, ни даже мышц. Тварь из Долины мук повалилась ничком, и от её тела повалил знакомый уже Антрагэ чёрный дым.
В притворе, куда сумел добраться барон, пол устилали трупы. Здесь явно была чудовищная давка, обезумевшие от страха люди, потерявшие всякое человеческое обличье, пытались вырваться из собора. Многим — чаще женщинам и детям — это стоило жизней. Именно поэтому Антрагэ, Кревкёр и Мондави остались в центре, предпочтя схватку с ордой демонов, а не поддались панике. В толпе, где не пошевелить ни рукой, ни ногой, от оружия и умения обращаться с ним толку нет. Человека просто несёт её поток, и стоит ему оступиться, упасть, и он — покойник. Десятки ног затопчут его в считанные удары сердца, не дав возможности подняться. Паникующие люди глухи к мольбам других, даже если те выкрикивают их прямо в уши.
Теперь же большинство вырвалось на улицу, и Антрагэ мог свободно миновать притвор, стараясь не глядеть под ноги.
Он пробежал через него, оглянувшись лишь раз. В алтарной части сошлись в схватке рыцари Веры и Легион, обратившийся в чёрного монстра, казалось, пожирающего свет вокруг себя. Разглядеть его из-за клубящейся вокруг него тьмы толком не получалось, да и не горел Антрагэ желанием делать это. Он выбежал из собора, однако площадь перед ним представляла собой столь же страшную картину. Демоны и бесы не желали засиживаться внутри — само место, пускай и осквернённое, причиняло им боль, и, вырвавшись на улицу, продолжили творить бесчинства. Здесь им противостояли стражи, которых было предостаточно, и демоны получили серьёзный отпор. Алебарды куда более внушительное оружие, нежели шпага и пистолет, и даже самые крупные из чудовищных порождений Долины мук, были вынуждены считаться с ним.
— Господин! — услышал Антрагэ знакомый голос. К нему спешил потерявший шляпу де Фуа. Дублет фианца был порван в паре мест, однако крови на нём видно не было. За предводителем спешили остальные телохранители. — Скорее, за нами! Надо убираться отсюда.
Как будто Антрагэ без его советов не знал, что делать. Однако сотрясать воздух без толку барон не стал, вместо этого поспешив вслед за телохранителями. Де Фуа повёл их вовсе не к той улице, где они оставили кареты. Сейчас там шёл самый жаркий бой. Фианец разумно выбрал более короткий путь с площади. Вот только короткий вовсе не означал простой.
Бесы, демоны, обезумевшие от паники люди — через них отряду пришлось пробиваться, часто идя напролом. Антрагэ потерял
Какая-то женщина повисла на нём, расцарапывая обломанными ногтями одежду барона. Антрагэ попытался стряхнуть её, но безуспешно — ужас придал обезумевшей женщине сил сопротивляться. Он мог бы всадить в неё кинжал, который сжимал в левой руке, однако не стал делать этого. Испытывая жуткую неловкость от того, что приходится бить женщину, Антрагэ врезал ей эфесом шпаги по голове. Женщина отпустила его и повалилась на землю. Барону было невероятно стыдно, однако он проглотил комок в горле и поспешил дальше, не помогая распростёршейся на мостовой женщине. Обезьяноподобный демон, усевшийся на выступе, будто ожившая горгулья, попытался швырнуть в них огненный шар, но де Фуа опередил его. Фианец успел на ходу зарядить пистолет и метким выстрелом разнёс голову твари. Следующий враг оказался куда опаснее.
Длинная многохвостая плеть врезалась в землю на том месте, где были Антрагэ и де Фуа. Второй удар её последовал в следующее мгновение — и один из телохранителей не успел уклониться. Хвосты плети разорвали дублет на его груди, но лишь беспомощно скользнули по звеньям кольчуги, которую фианец предусмотрительно поддел под него.
Не горбись демон, что встал на пути отряда, был бы, наверное, футов девять с лишним ростом, всё тело его бугрилось мускулами, а чёрные копыта разбивали камни мостовой. Он крутанул плетью, дважды ударив слева и справа от Антрагэ, вынудив того отделиться от телохранителей. Третий взмах обрушился на барона, и Антрагэ уже не успевал от него уклониться. Всё, что он мог сделать, это подставить под удар левую руку, закрывая ею плечо. Хвосты плети обвились вокруг его предплечья, причинив боль, однако Антрагэ выкинул её из головы. Сейчас счёт шёл на мгновения, куда быстрее ударов сердца, и ему надо действовать, а не страдать. Он перехватил кинжал клинком вниз и дёрнул предплечьем, наматывая хвосты поплотнее. Под разорванной тканью скрывался прочный кожаный наруч, укреплённый полосками стали. Демон со всей чудовищной силой дёрнул оружие на себя, и Антрагэ воспользовался мощью самой твари против неё. Он буквально пролетел расстояние, разделявшее их, а приземлившись, провернулся в ловком пируэте, вскидывая шпагу. Череп демона, даже столь могучего, ничем не отличался от черепа человека или животного, место над надбровной дугой у него было самым слабым. Отличный клинок генарской стали пробил толстую кость и вошёл в мозг — это прикончило демона, рухнувшего к ногам Антрагэ.
Барон освободил оружие, упершись ногой в рогатую голову твари, и только тут понял, что вокруг него нет телохранителей. Зато со всех сторон подступают бесы и демоны, стремящиеся не то отомстить за своего сородича, не то просто прикончить наглеца. Антрагэ понял, что смертный час его наступит через считанные удары сердца. Он вскинул шпагу в шутовском салюте подступающим тварям и встал в позицию. Если уж умирать, то Шарль де Бальзак барон д’Антрагэ прикончит не одного и не двух монстров.
В центре собора, на глазах у перепуганного до смерти епископа и обезумевшего рисколома, Легион дрался с рыцарями Веры, возглавляемыми самим неистовым приором. Легион давно сбросил человечье обличье, представ в подлинном своём виде, в котором ходил вокруг собора в полночь. Увидев его, епископ обмочил подштанники и так плотно зажмурился, что больше никогда, до конца дней своих, не открывал глаз. Он прослыл за это подвижником и аскетом, принесшим зрение во славу Господа, и через полгода после смерти был канонизирован, несмотря на все усилия укрепителя Веры. Эшли же смотрел с хоров за битвой, не понимая, на каком вообще свете он находится и не угодил ли нечаянно прямиком в Долину мук, или же он всё ещё лежит привязанный к койке в доме скорби, а всё, что видит сейчас, не более чем плод его больного воображения. И несколько синяков на руке — последствий того, что он сам себя щипал, вовсе не были для него доказательством обратного.
Пылающие огнём Веры клинки рыцарей обрушивались на Легиона, рассеивая изначальную тьму Хаоса, ставшую ему щитом. Он отпустил многих скованных бесов и демонов, однако самых сильных слуг Баала держал крепко связанными и черпал их силу полной мерой. Облака тьмы окутывали рыцарей, и в них горел огонь лишь неистового приора. Только Рамиро да Коста был столь силён в своей Вере, что мог рассеять эту тьму.
Рыцари, как и Легион, изменились во многом благодаря святости места, даже осквернённого Легионом. Доспехи сверкали раскалённым золотом, мечи полыхали пламенем Веры, шлемы полностью скрывали лица, беспрестанно шепчущие молитвы. Рамиро да Коста молился в голос, буквально скандируя слова, обрушивающиеся на Легиона не хуже стали.