Багровый восход
Шрифт:
– Годы прошли, – усмехнулся Тихон Анатольевич, – а ты все такой же – ни капли самоиронии. Как ты живешь?
– День за днем, – Кащей махнул ладонью, фигурки взлетели вверх и встали на доску, каждая на свое место. Будто были примагничены.
– А я вот думаю, размышляю каждый год, примерно в это время: что было, если б вы с Баюном меня не нашли тогда? И холодею от страха.
– Экзорцистам не положено испытывать страх, – конь резво прыгнул через пешку.
– Страх, как и другие эмоции – это то, что отличает нас, от таких как вы. И от животных. Мы боимся, мы не знаем, когда уйдем в мир иной, о
– Что же дал тебе риск, погибнуть ради человека, которого ты даже терпеть не мог? – Кащей поднял свои слабо мерцающие глаза на хозяина квартиры.
– У меня был выбор, ты прав, – Тихон пригладил редкие, непослушные волосы на голове, – я выбрал – и не жалею. Я не знаю, как тот паренек распорядился своей жизнью. Каким он стал человеком. Пожалуй, повторись такая ситуация, я бы вновь так сделал. Я мог и хотел так сделать! Выбор делает нас теми, кто мы есть. Делает людьми. Или нелюдями. Тебе-то что? Играл бы с другим упрямым стариком!
– Ты хотя бы стараешься выиграть. Безрезультатно, конечно, – колдун втянул воздух острым, крючковатым носом, – но каждый раз используешь другой подход. Словно есть хоть малейшая вероятность того, что ты сможешь выиграть у стража Лунного чертога из Подземного Мира.
Тихон усмехнулся в пышные усы:
– Знаешь что? – он уверенно вывел ладью на середину поля. – Однажды, я это сделаю!
Глаза Кащея едва заметно замерцали зеленым огоньком. Он не собирался рассказывать Тихону, что тот самый Володя, мальчик, едва не утонувший в проруби, не дожил и до двадцати лет. Однажды, он поспорил на весьма крупную сумму денег с другими ребятами, что успеет перебежать рельсы прямо перед самим поездом. Проспорил.
Неведомый бородатый человечек вновь подбросил полено. А за окном начался снегопад, как в тот раз. Как в тот год.
Глава третья
Тихон открыл глаза. За окном было еще темно. Он посмотрел на потолок: недалеко от угла комнаты расползалось мерзкое желтое пятно. «Осенью чинил крышу, – с досадой подумалось ему, – и вот опять…» С кряхтением перевернулся на другой бок. «Почему Андрей не звонит? Полгода ни слуху, ни духу!»
Дети Тихона Анатольевича давно разъехались по городам, и, даже, по другим странам. Внуки уже подросли, но они почему-то редко виделись. Андрей – его старший – говорит, что вокруг него, какая-то странная аура: кажется, что все хорошо. С ним тепло и приятно, и, в тоже время, как-то неспокойно. Будто встретил доброго старого друга, он тебе рад, улыбается, но ты знаешь – у него при себе заряженный пистолет и стреляет он очень метко.
Звонок будильника прервал грустные мысли. Тихон медленно сел, опустил ноги на пол и зашарил ими в поисках тапочек. Только тут до него дошло, что звенел не будильник, а смартфон на прикроватной тумбочке. Он натянул на нос очки – номер не был ему знаком.
– Слушаю! – он окончательно растер слипшиеся ресницы.
–Вы? Это я… Вы не знаете… Я мама Алеши!
Тихона прошибло плохое предчувствие. Ему редко звонили с хорошими новостями. Что ж, он сам выбрал такую жизнь.
– Да, здравствуйте! Что у вас случилось?
– Он… он, – в трубке послышался плач. – Понимаете, я и к доктору, и к психиатру… Ничего! Не помогают ни таблетки, ни порошки. Бесполезно все это!
Женщина снова заплакала. Тихон потер переносицу.
– Когда это началось?
– Уже с полгода. Сначала думали – придуривается, шутит. У них так принято сейчас, у молодежи. Пранкеры, кажется, называется. Вот. Сейчас совсем невозможно: то фекалиями стены измажет, знаки какие-то рисует; то кричит целый день на непонятном языке, я не понимаю его! Совсем! Знакомая – фельдшер, сказала, что это латынь. Латынь! Не знаю уже, что и думать. Мужу моему, знакомый с работы, номер какой-то дал, телефонный. Мы позвонили – там дали ваш номер, и сказали, что нужно верить. Я ничего не понимаю!
В трубке послышались рыдания.
– Постойте, я понял! Женщина! Как вас зовут?
– Анжелика!
– Вот что, Анжелика, расскажите подробнее, он – сильный парень?
– Не очень. Был, не очень. Недавно, дядю Славу своего, за плечи поднял, и откинул в другой угол комнаты! Больше центнера так легко поднял, как сумку с продуктами. И материт всех! Такие проклятия на родных кричит – передать страшно!
– Понимаю, понимаю. Он крещеный? Священника приглашали?
Дама помолчала. Затем всхлипнула и продолжила:
– Нет, не крестили. Как-то не до того было. Все работа, переезды…
– Стало быть, парень ни во что не верит. А занимается чем?
– Болтался, паразит, с разными. И из полиции вызволяли, и аварии устраивал. Пьяный…
Старик покачал головой.
– Где он сейчас?
– Пришлось… – женщина снова готова была разрыдаться, – правда, он хороший мальчик, поверьте!
– Он дома?
– Дома, да. В своей комнате. Мы с мужем…мы привязали его к кровати.
На том конце разразилась настоящая истерика.
– Я понял вас, Анжелика! Вы слышите? Давайте так: диктуйте ваш адрес, а я навещу вас послезавтра.
– Да? А вы сможете? То есть, я хотела сказать, вы приедете и что-то сделаете? Вы нам поможете?
– Бог поможет. Я приеду, держитесь и ничего не бойтесь – оно крепчает от страха людского.
– Поскорее, я прошу вас, сил уже никаких не осталось!
Женщина продиктовала свой адрес. Тихон нажал на отбой и глубоко вздохнул:
– Что, покой нам только снится? – весело спросил он вслух и тряхнул головой. – Неужели Еремей снова не согласиться?
***
На следующий день, Тихон Анатольевич пришел в церковь. Отец Еремей уже заканчивал службу. Только заметив его, приходской священник помрачнел. Они вышли во двор, и зашагали по скрипучему снегу.
– Когда ты угомонишься? – проговорил тучный Еремей. – Я говорил тебе, что это незаконно?
Тихон кивнул.
– А ты что?
– Двух чертей после того выгнал. Такого пинка им дал – ты б видел!
Священник перекрестился три раза, и прочел молитву:
– Тихон, Тихон! Боюсь я за душу твою. А если помрет, не дай Бог, кто из них? Тебя по судам затаскают. В колонии, с твоим здоровьем – билет в один конец!