Баксы на халяву
Шрифт:
– Да, - поддержал воспоминания Игорь, - на танцы ходили по всем окрестностям. Даже за Верой твоей вместе ухаживать начали.
– И поссорились из-за этого, - кивнул головой Иван, - чуть не подрались.
– Да, она тебя одного всегда любила, - усмехнулся Игорь, - у меня даже шансов никогда не было никаких.
– Да ладно тебе, - махнул рукой Иван, - мы, когда узнали, что ты едешь, тебя вместе с Верой ждали, она тебя очень увидеть хотела. Конечно, ты же у нас нечастый столичный гость.
– Как там наш дом, моих мамки с батькой? - спросил Игорь.
– Стоит пока, хотя вперед накренился, - покачал
– А что были покупатели? - спросил Игорь.
– Не то чтобы было много, но спрашивали люди, - ответил Иван, - сейчас дачников много с севера в нашем районе дома покупают. Спрашивали. Много денег, конечно, не срубил бы ты за свой домик, но все равно хоть какая-то сумма, деньги не лишние.
– Да, я думал поначалу дом продать, да закрутился в Питере, - сказал Игорь, - все руки не доходили домом заняться, а теперь уже ни к чему. Да и не знаю я, ведь дом только формально мой, а официально я его и не оформлял. Завещания никакого не было, а законы теперь такие, что черт ногу сломит. Фиг с ним с домом, бери его себе.
– Ишь, какие мы щедрые, - усмехнулся Иван, - богатые стали, домами раскидываемся!
– Я не поэтому, ты не понял, - обиделся Игорь, - ты за ним смотрел, забор чинил, крышу, баба Оля топила, чтоб не отсырел. Он без вас сгнил бы, так что безо всяких задних мыслей я сказал. Мне сейчас его продавать некогда, а как дальше меня жизнь крутанет никто не знает.
Игорь помолчал и спросил Ивана:
– А могилки отца моего и матери как? Не заросли?
– В нормальном состоянии, - ответил Иван, - у нас же тут не город, всем до всего есть дело. Многие твоих знали, отца уважали, мать любили. Ограду им поставили всем миром, совхоз помог. Я своим красил и твоим покрасил, правда, будущим летом нужно подновить, краска начала облезать. Тут у нас молодежь уезжает, старики остаются, умирают в одиночестве, приходится тем, кто остался для них сыновьями и дочерьми быть. Я, когда ты только уехал в Питер, часто к твоей матери заходил. Потом когда она болела, мы с Верой ходили. Она тебя сильно перед смертью увидеть хотела в последний раз.
– Не успел я тогда, ты же знаешь, - оправдываясь, сказал Игорь.
– Перед богом объяснишься, - ответил Иван.
Иван налил еще, и они, молча и не чокаясь, выпили.
– Сам-то ты как? - спросил Игорь. - Все так же на тракторе работаешь?
– На тракторе, - кивнул Иван, - бригадир звена.
– Это хорошо или плохо? - спросил Игорь.
– Что хорошо? - не понял Иван.
– Ну, то, что ты бригадир звена, а не простой тракторист?
– А-а, ты об этом, - покачал головой Иван, - хорошо, зарплата больше на сто рублей.
– А вообще, сколько ты получаешь, если не секрет? - спросил Игорь.
– Никакого секрета, - простодушно ответил Иван и назвал цифру.
Игорь едва сдержал горькую улыбку. Иван все понял и как-то неосознанно начал оправдываться.
– Немного, конечно, зарабатываю. У нас в совхозе такие зарплаты. Но как видишь, с голоду не умираем, на столе все со своего огорода, скот держим, в магазине только хлеб покупаем. Видишь даже водку не нужно покупать, сами гоним "огненную воду". Да у нас все так живут. "Новых русских" у нас нет, от этого и зависти, и злости ни у кого нет. Человеку много не надо, было бы где голову преклонить, да еда какую бог послал. Еще любовь нужна, без нее никак. У меня все это есть. Я этим богат. И счастлив. А ты счастлив со своим чемоданом баксов?
Игорь вспомнил о содержимом своего чемодана, о том, что за ним идет охота, и ответил:
– Нет, Иван, не счастлив я, да и не был счастлив и деньги вот эти тут не при чем. Просто я долго гонялся за птицей счастья, а нужно было остановиться и приглядеться - может быть, она рядом была. И что бы ты мне не говорил Иван про личное счастье, я тебе скажу, что деньги счастью не помеха. Вот когда ты, например, на море был последний раз?
– Да я вообще на море не был, - ответил Иван, - и не тянет меня. У нас летом в реке вода теплая, чистая, мне никакого моря и даром не надо. Я на тракторе поле пашу, вспотею, еду к реке, окунусь, как заново родился!
– Ты о себе говоришь, - парировал Иван, - а детям своим, жене, не хочешь море показать, да и вообще страну нашу, а может и заграницу! Сидишь тут и счастлив!
– Да, счастлив, - твердо сказал Иван, - а что ты от меня хочешь услышать?
– Да ничего, - ответил Игорь, - хочу тебе подарок сделать. Тысяч пятьдесят долларов. Ты, когда весь этот сыр-бор уляжется, чего-нибудь себе купишь или с семьей съездишь.
Иван посуровел и спросил:
– А чего мне себе покупать? У меня все есть. Работа есть, крыша над головой есть, жена-красавица, сыновья - моя кровь, похожи на меня, здоровье у меня пока, слава богу. Этого за деньги не купишь, а остального мне не надо. Ни Кипров, ни Канар, ни "тачек" этих, ни вилл! Грязные это деньги, Игорь, на них столько дерьма поналепилось, что только дотронься обмараешься. Ты сам, что ли, не чувствуешь, как они тебя в омут тянут. И тебя, и твоих близких и всех кого коснешься, всех в омут.
– Извини, что подвел, - ответил Игорь, поняв последние слова Ивана, как намек на то, что он и его подвергает опасности.
– Замолчи, дурак, со своими извинениями, - ответил Иван, - я не боюсь никого и не боялся никогда, пусть только сюда сунутся эти бандиты, я их уложу в рядок. Ты же знаешь, я еще Афган не забыл, стреляю метко, бью точно, и медали не заржавели. Просто большой город тебя испортил - хочешь хапнуть, ап! - и капкан защелкнулся. Вернул бы эти дерьмовые бумажки, откуда взял - с тебя и взятки гладки. И жил бы себе как раньше, а не бегал, как волк загнанный.
– Устал я, Ваня, жить, как раньше, - ответил Игорь, - я, как белка в колесе крутился, каждый день одно и тоже, и ничего впереди, никаких перспектив. Устал я. Апатия появилась, ненавидеть всех стал. Хотел урвать много по быстрому и зажить по другому. Красиво зажить, не думать ни о чем.
– Ты не понял меня, дело не просто в этих деньгах, - сказал Иван, - а в том, откуда они взялись. Напрасно говорят, что деньги не пахнут. Пахнут еще как. От твоих дерьмом и кровью воняет. Ты подумал, когда чемодан притырил, куда и зачем везли столько денег? Не зарплату же выдавать рабочим на "Красный Октябрь"? А куда?