Баланс Темного 2
Шрифт:
— Но перед тем, как я верну людям деньги и отведу Гвина домой, я раздобуду меч и освобожу своих друзей. И не только их. В клетке сидят грязнули из рыбацкой деревни на севере, хоть я и подрался с ними, но тоже освобожу! Лично я выбрал бы: быть освобождённым врагом, чем служить султанам на юге.
— Отличный план!
Восьмилетний малец в чужом городе, прячась от работорговцев и Бирюзового клинка Исиласа сражался не за свою жизнь, а за свободу и справедливость для невинных. Такое чувство ответственности в себе не воспитаешь, оно появляется при рождении.
— Помоги
— Как? — я улыбнулся.
— Легко! — он вскочил с ящика и оббежал подвал. — Пробьёшь стену, а я выведу своих друзей! Пойдём ночью, когда в каморке останется один Толстяк!
Вспомнив про старика Меркеса и пять оставшихся в пульте переходов, я задумался. Ввязываться в авантюру с таким риском сейчас было совсем не к месту. Следующим утром я встречусь с Персомором, тот скажет: где живёт Меркес. Останется лишь показать старику покрытую наростом руку и надеяться, что Гартея подкинет переходов за выполненное задание.
Я хотел было сказать Кату, что у меня не хватит сил, чтобы пробить каменную стену, но остановился. Зачем вообще путешествовать на Отру, если я отказываюсь помочь попавшим в беду детям? Два мальчугана в сырой каморке на кровати из деревянных ящиков варят мятный сироп, чтобы на свой страх и риск продавать его в самом ужасном районе города. Если что-то пойдёт не так, они потеряют много больше, чем я.
— Ты сказал, ночью Толстяк остаётся в каморке один?
— Да, — кивнул Кат. — И к нему приходит сварливая Согда с волосатой бородавкой на ухе!
— Фееее! — Гвин скривился и высунул язык.
— Зачем приходит?
— Когда Исилас и другие уходят по домам, либо Толстяк, либо Хриплый остаются, чтобы караулить. Исилас не разрешает приводить гостей под мост, поэтому Согда приходит ночью и приносит еду. Они с Толстяком закрываются в кладовой и едят жареную курицу!
— А ещё виноград и кукурузу в сахарной глазури! — облизав губы, добавил Гвин.
— Мимир — мальчик, который умеет разговаривать голосом Хриплого, говорил, что они запираются в кладовой, чтобы поцеловаться! — Кат возмущенно хмыкнул. — Но я своими ушами слышал, что они грызут мясо, облизывают косточки и вздыхают. Не могут люди так сильно пыхтеть и охать, когда целуются! Точно жрут! К тому же Толстяк, пускай и туповатый, но не на столько, чтобы целоваться с девками!
— Мерзость! — Гвин плюнул под ноги. — Особенно с Согдой!
— Уж лучше целоваться с крокодилом или бешеной собакой!
— Я бы лучше с лошадиными какашками поцеловался, чем с Согдой! — заключил Гвин.
Услышав звук проезжающей по улице повозки, мы разом заткнулись и просидели в тишине пару минут, пока скрип колеса не укатил куда-то вдаль.
— А далеко этот мост? — спросил я.
— Пойдём покажу!
Признаться, я растерялся от этой наивной простоты. Пока я продумывал план и прокручивал варианты, малец уже топтался у двери и отдавал приказы Гвину:
— Сиди здесь! Сироп без меня не продавай! Возьми деньги и купи много хлеба! Когда мы приведём мальчиков, они захотят есть, — Кат перевёл взгляд на меня. — Ну чего расселся?! Пошли!
… … …
По всей городской
Кат мечтал стать Бирюзовым клинком едва ли не с пелёнок и поэтому хорошо знал их историю и одну из самых важных битв, в которой, пользуясь хитрой тактикой, клинки разбили стоящий осадой лагерь фойгонцев почти без потерь. Эта была последняя крупнейшая битва между западом и востоком. Варвар Фойган привёл к Шэлесу армию и притащил осадные орудия. Штурм начался бы утром, и одной Отре известно, чем он закончился, если бы паладин Теод не взял всё в свои руки.
Шэлес построили так давно, что даже седобородые старожилы не помнили, кто придумал — проделать в стене замаскированные проходы. Их насчитывалось несколько сотен. Они расходились во все стороны от города, будто солнечные лучи. В самый сонный час на рассвете, когда Фойган нежился в шатре с дюжиной белокожих наложниц, паладин Теод отдал Бирюзовым клинкам приказ.
Командиры узлов вытащили из камня магические запирающие руны, и в стене открылись сотни проходов. Если бы армия Теода выходила из города через четыре имеющихся входа, только на построение атакующего строя ушло бы полдня, если не больше. А так они вышли в атаку в считанные минуты и, как порыв ураганного ветра сметает песочный замок, армия Теода смела сонных варваров Фойгана, оставив на месте их лагеря кровавое пятно.
Бирюзовые клинки давно не пользовались ходом в стене. За прошедшую сотню лет многие участки завалило или подтопило, часть переделали в склады, свалки, жилища для бедняков.
Кат изучил стену до мелочей. Пока я цеплял углы, бился головой о выступы и мешкался в узких тёмный проходах, он мчался вперёд, будто с прибором ночного видения. Заваленные участки мы обходили по улице, переползали по крышам пристроек и перебирались подвалами. А один раз Кат вывел меня за стену, метров сто мы пробежали за чертой города, прежде чем скользнули в один из замаскированных, но открытых секретных проходов.
… … …
Я лежал на крыше полуразрушенного дома и смотрел на железную дверь, врезанную в основание небольшого каменного мостика через реку Шелестящую, что снабжала город питьевой водой. С наступлением ночи неприятное местечко с крысами, лишайными собаками и запахом канализации сделалось мрачно-мерзким.
— Держи! — Кат протянул пшеничную лепешку.
В ладонь легка тёплая булка, нос втянул запах недавно испеченного хлеба. Откусывая мягкие и тянущиеся ломти теста, я в очередной раз удивлялся простоте и решительности пацана. Кат не видел ничего страшного в том, чтобы метнуться в лавку за хлебом, пускай она и отдалена всего на сотню метров от места своего пленения.
— Вон, она!
Проследив за пальцем Ката, я увидел очертание женщины, что шла вдоль реки. Она несла корзину и трусливо оглядывалась — Согда. Уровень Митры — 3. Прядильщица.