Балерины
Шрифт:
Конечно, всякие сравнения имеют лишь приблизительную точность. Каждый человек по-своему, исходя из своей индивидуальности, оценивает книгу, пьесу, дарование актера. Помещая Анну Павлову первой в списке мастеров русского балета, Лопухов утверждает:
«О Павловой написано много, порой очень хорошо. Мне только хотелось опровергнуть одно распространенное раньше мнение (им грешил и я), будто Павлова — артистка тальониевского типа. Частенько в своих записках я называл ее „внучкой Тальони“. Да, она ярчайший представитель балетного романтизма. Но не тальониевского, французского романтизма 30-х годов прошлого века, а чисто русской
И дальше счастливый современник Павловой выдвигает целый ряд аргументов в пользу своей мысли:
«Худенькая, пропорционально сложенная, с продольными мышцами, делающими форму ноги удлиненной, а движения — певучими, Павлова прекрасно передавала русскую грусть-мечту. Это подметил в движениях ее рук Фокин и развил в артистке ее же особенности…
Павлова — великая художница, потому что ее героини обладают каждая своей темой, говорят по-своему о жизни — тоскуют о ней и безгранично радуются ей, так, как это думает сама Павлова. Когда сейчас говорят «Павлова», вспоминают «Умирающего лебедя». В конце концов их отождествляют. Напрасно! Павлова воспевала радость больше, чем горе; тема счастья, а не страдания, была ее главной темой. Павлова проявила себя великой лирической актрисой прежде всего. Если искать сравнений в мире драгоценных камней, то следует признать ее бриллиантом голубой воды.
Павлова стала для нас, молодых артистов, опорой и надеждой в наших размышлениях о балете. Ее всемирные победы подтвердили это окончательно».
Гении рождаются в своей стране и наследуют душу своего народа, но они принадлежат всему миру, и плоды таланта рано или поздно становятся достоянием всего человечества.
XII. Накануне войны
Давайте танцевать все больше и больше. Давайте завоевывать танцами красоту.
За окнами старой квартиры Павловой на Английской набережной тихо падал тяжелый, сырой снег. Любовь Федоровна принесла кофе, но балерина не отложила утреннюю почту.
«Во Франции, — сообщала „Петербургская газета“, — пользуется весьма большим успехом известная русская артистка-танцовщица, избравшая себе псевдоним „Наташа Труханова“. Эта артистка — дочь одного петербургского артиста, ныне госпожа Труханова, собирается изменить балету и перейти в драматический театр».
Прочитав фразу из интервью Трухановой: «Балет — это рутина! Комедия — простор творчества!» — Анна Павловна неодобрительно покачала своей изящной головкой и тут же засмеялась. Дымился кофе в китайской фарфоровой чашечке, глянуло в разрыве серого тяжелого облака солнце, и очень кстати, и очень вовремя напомнила газета о Наташе Трухановой.
«Значит, она в Париже!» — подумала Павлова с приятным чувством человека, вдруг увидевшего рядом нужного сейчас друга.
Париж оставался последней столицей Старого Света, где русскую балерину знали, по ее мнению, мало, по мимолетным выступлениям в первом русском сезоне Дягилева. И вот теперь Анна Павловна готовилась в ближайшее время завладеть сердцами французов.
Через месяц, в апреле 1913 года, здесь,
Предприимчивый антрепренер пригласил почти всех выдающихся европейских артистов, и Париж с нетерпением ожидал, когда они появятся в новом театре. Павлова с некоторым недоверием относилась к этой затее, хорошо помня дягилевские сезоны. Не затеряются ли знаменитые артисты и здесь, когда их не с кем будет сравнивать среди равных?!
Сезон должен был открыть дирижер и композитор Феликс Вейнгартнер, автор оперы «Шакунтала», поставленной на придворной сцене в Веймаре. Ему создали известность симфонические концерты в Берлине, Мюнхене, Кенигсберге. И теперь в Париже он предполагал дирижировать операми Берлиоза «Бенвенуто Челлини» и Штрауса «Электра».
Пригласили и Павлову. Она обещала танцевать «Лебедя» Сен-Санса, «Бабочку», «Вальс-Каприс» и «Вакханалию». Партнером должен был быть Лаврентий Новиков.
Как-то в Лондоне Павлова пошла в театр «Альгамбра» посмотреть выступление ансамбля москвичей с Гельцер, Тихомировым и Новиковым. Сильный классический танцовщик, обладавший безукоризненной техникой и высоким прыжком, Новиков произвел на Павлову самое благоприятное впечатление, и она пригласила его выступить с ней перед публикой «Палас-театра». Он танцевал с Павловой три сезона в «Жизели», «Шопениане», «Фее кукол», «Прелюдах» и в дивертисментных номерах.
Гастроли русской балерины в Театре Елисейских полей должны были проходить почти одновременно с лондонским третьим сезоном в «Палас-театре». Но ее это не пугало. Для артистки, объехавшей полмира, Лондон от Парижа отстоял не дальше, чем Москва от Петербурга.
Павлова не раз весело говорила:
— Подходящий муж для жены — это то же, что музыка для танца!
Впервые она проверила эту истину, отправляясь в Париж на открытие Театра Елисейских полей. Дандре предвидел все мелочи путешествия и жизни в столице Франции, так что, ни о чем не заботясь, Анна Павловна в пути просматривала брошюры и журналы, описывающие грандиозное сооружение — Театр Елисейских полей, в котором ей предстояло выступать.
Здание театра называли одним из красивейших в Париже. Построенное виднейшими архитекторами Европы, оно состояло из трех театров: Большого театра драмы, оперы и балета на две тысячи мест; Театра комедии; студии. Габриель Астрюк организовал попечительский комитет, в который вошли музыкальные деятели, композиторы и дирижеры: Камилл Сен-Санс, Рихард Штраус, Артур Нйкиш. По мысли Астрюка, Театр Елисейских полей должен был стать международным центром музыкальной культуры, постоянным местом для проведения фестивалей.
Просматривая списки приглашенных, Павлова уже начинала волноваться, точно стояла на сцене. В самом деле, в проспектах театра, предусмотрительно подобранных Дандре, значились Дебюсси, Тоскаяини, Вейнгартнер, Штраус, Рахманинов, Шаляпин, Павлова — с указанием, кто что будет исполнять. Павлова прочла в программе имена участников русских сезонов; Дягилева, Нижинского, Карсавиной, Фокина.
Прежде чем объявиться в театре, Анна Павловна отправилась к Наташе Трухановой по адресу, указанному Дандре в ее записной книжечке. Шофер такси, не задав ни одного лишнего вопроса, подвез Павлову прямо к крыльцу старинного особняка на Острове святого Людовика, где Труханова устроила свою квартиру.