Бали: шесть соток в раю
Шрифт:
Они были одеты в оранжево-белые саронги, верхняя часть их туловища оставалась обнаженной.
Ленты той же оранжево-белой раскраски были повязаны вокруг их голов. Впрочем, несколько хористов красовались в круглых невысоких шапочках. Позже я понял, что это солисты, исполнявшие отдельные партии.
Певцы шли на полусогнутых ногах, передвигаясь нарочито неуклюже, словно утята. Руки их были подняты вверх, ладони тряслись, как листья на ветру. Постепенно они заняли большую часть арены и расселись широким кругом — так, чтобы артисты могли пройти между ними. Свободное пространство оставалось только посредине «орхестры» и по краям: до ближайших певцов от нас с Мартой было метра полтора.
Рассевшись по-турецки, хористы замолчали, опустили руки и склонили головы. Через тот же проход, что и певцы, появился человек в белом саронге, тюрбане и с брахманским шнуром, перекинутым через плечо. В его руках было ведерко с освященной водой и железная щеточка, напоминающая кропило, при помощи которого на Пасху наши батюшки святят куличи и крашеные яйца.
Бубня молитвы богам и двигаясь по какой-то ему одному ведомой траектории, брахман освятил арену для спектакля, при этом изрядно обрызгав как головы певцов, так и зрителей в первых рядах. Светильники громко и возмущенно шипели, когда на них попадали капли из его ведра, но мне показалось, что после этой процедуры огонь стал еще ярче.
После завершения священной церемонии хор в оранжево-белых саронгах вновь затянул приветственные куплеты, быстро перешедшие в «ке-чак-чак-чак». Вслед за этим на арене появились Рама и Сита. Рама — в бело-золотых царских одеяниях с маленьким луком и стрелой в руках. Сита — в зеленом узорчатом сари и платке, закрывавшем волосы. Косметики для главных героев «Рамаяны» явно не жалели. Насурьмленные брови, накрашенные щеки, яркие полукружия улыбающихся губ делали их лица похожими на кукольные. Оба двигались жеманно и медленно, плавно покачивая бедрами. Удивляться этому не стоило, так как и Раму, и Ситу изображали девушки. На мой взгляд, Рама даже была симпатичнее своей «невесты».
— Раму сыграет девушка? — спросил я у Марты, стараясь перекричать громогласный «кечак». — Не хватило актеров-мужчин?
— Актеров хватает, — невозмутимо ответила та. — Каждый крестьянин знает историю Рамы и Ситы и может сыграть роль. Но разве важно, кто играет Раму? Рама — бог, а значит, он — и мужчина, и женщина…
Ошарашенный этим объяснением, я вновь обратился к происходящему на арене амфитеатра.
«Рамаяна» — огромное сочинение, и чтобы просто передать все повороты сюжета, потребуется внушительная книга. Никакие листки с «либретто», раздаваемые перед кечаком, не дадут представления обо всех ее перипетиях. Мне повезло, что рядом сидела Марта, которая помогала разбираться в происходящем на сцене. У других зрителей таких подсказчиков не было. Да и я усвоил из ее слов далеко не все…
Мне удалось понять, что за приключениями Рамы и Ситы стоит какая-то индуистская разборка на небесах. В ней участвуют верховные боги Брахма и Вишну. Бог Брахма по одному ему известной причине даровал условную неуязвимость ракшасу Раване…
Стоп. О чем это все? Кто такие ракшасы? И почему бессмертие — условное? Марта пояснила, что ракшасы — это существа, превосходящие человека своей силой и долголетием, но не дотягивающие до статуса богов. Зато они появились на свет еще до создания мира и потому обладают способностями, которые и не снились людям. В общем, народец древний и нецивилизованный. Царство их находится на острове Ланка. Я так понимаю, это Шри-Ланка, или Цейлон, если вспомнить наши школьные уроки географии. Правит над ними ракшас Равана, отчего-то полюбившийся Брахме. Поскольку боги и ракшасы редко находят общий язык, последним от обитателей небесных сфер и Мировых Гор достается не по-детски. И вот, чтобы не подвергать жизнь любезного ему Равана риску, Брахма даровал тому неуязвимость. Неуязвимость от рук и оружия богов.
Равана, как и все ракшасы, — существо своенравное и неблагодарное. Вместо того чтобы возносить благодарственные мантры и петь богам «Ом мани падмехум», он стал преследовать этих самых богов. Унижения и побои довелось испытать многим из небожителей. А Брахма, связанный своим словом, оказался в извечной логической ловушке, будучи не в состоянии взять свои (божественные!) слова назад.
Желая справиться с напастью, бог Вишну решает воплотиться в человеческом теле. Теологическая хитрость: ведь человеческое воплощение — это не бог; значит, Вишну земной вполне может бросить вызов Раване и даже надеяться на победу.
Вишну воплощается в семье царей (а как иначе!) Айдохьи, государства в Северной Индии, в теле Рамы, их старшего сына. В молодости он совершает многие подвиги, а когда наступает время искать спутницу жизни, отправляется просить руки царевны Ситы, живущей в Видехе, другом легендарном индийском государстве. Сита, само собой, не простая царевна, а воплощение богини красоты Лакшми. Условие конкурса, который объявил ее отец для соискателей «царевны-и-полцарства-в-придачу», просты. Некогда ему достался лук самого бога Шивы. Тот, кому удастся согнуть этот лук, становился победителем. Да вот загвоздка: человеческим рукам это не под силу.
Зато Рама, бог на земле, без труда справляется с заданием и возвращается домой вместе с красавицей супругой. Ему бы и стать наследником престола — да только цари, подобно богам, дают порой необдуманные обещания. Вторая жена земного отца Рамы, мачеха героя, припоминает своему супругу, что тот обещал выполнить два ее желания. Во-первых, она хочет, чтобы наследником был объявлен ее сын. А во-вторых, чтобы Рама на четырнадцать лет покинул царский дворец.
Не желая зла своему земному отцу, Рама удаляется в леса, и Сита следует за ним. Собственно, с этого момента и начиналось представление. Безобразная ведьма, доводящаяся сестрой Раване, влюблена в Раму и ревнует его к Сите. Чтобы лишить царевича его супруги, она демонстрирует красоту Ситы своему брату, и тот решает овладеть ею. Не желая вступать в поединок с прославленным воином, Равана использует хитрость. Один из его подручных демонов превращается в прекрасного оленя, появляющегося перед Ситой и Рамой.
Девушка, игравшая олешка, была затянута в зеленое трико, а на ее голове красовались два золотистых рожка. Она была очень гибкой и грациозной, телосложением напоминала китаянку, а возможно, и была ею — из-за толстого слоя грима я не смог рассмотреть черты ее лица. Актриса, изображавшая Ситу, пыталась поймать оленя, но тот ловко перепрыгивал протянутые к его ногам руки и уворачивался от стрел, которые направлял в его сторону Рама.
Солисты по-очереди оплакивали ошибку, которую неминуемо должен был совершить Рама, — но так и не были услышаны. Побуждаемый своей супругой, он, вслед за демоном-оленем, углубился в лесную чащу, изображаемую сидящими хористами, и вскоре покинул сцену.
Едва Сита осталась одна, к ней явился Равана. Ракшаса играл мужчина высокого роста, с накладным пузом, выпученными глазами и кавалергардскими усами, воинственно торчащими в разные стороны. Он явно переигрывал жеманных Раму и Ситу — что и неудивительно: изображать злодеев всегда легче, чем положительных героев. На приближение ракшаса хор ответил слаженным «кечаканьем» и попытался преградить ему дорогу, протягивая руки-ветви. В ответ Равана выхватил кривую саблю и устроил настоящую воинскую пляску вокруг певцов, изображая, как он прорубается сквозь враждебный ему лес. Наконец ему удалось протиснуться в центр сцены, где стояла сотрясаемая рыданиями Сита.