Баллада о встречном ветре (сборник)
Шрифт:
Мой обрюзгший сосед что-то сказал. Богомил смущенно передал смысл его слов:
— Каждый раз, хвастается он, ему удается поймать самую молоденькую… Он любит молоденьких девушек…
Я хмыкнул. Обрюзгший хотел было подняться и утащить девицу в глубь зала, но выпитое сделало свое дело. Осуществить задуманное не удалось. Девушка змейкой скользнула из его рук, скрылась в толпе танцующих.
— Он говорит, что только благодаря родственнику попадает на это празднество, — нашептывал мне Богомил. — У него родственник — солдат, когда им велят хватать избранных, он хватает его. Пятый год так…
Я не отрывал взгляда от сидевших во главе стола. Что-то наталкивало меня на мысль, что это земляне. Но объяснить себе причину происшедшей с ними метаморфозы я не мог. Не станет же кто-то из моих знакомых напиваться до отрыжки, нажираться, как свинья, заниматься любовью на глазах у доброй сотни людей, которым надлежит именовать тебя не кем-нибудь, а Сыном Бога! Ни Джерри, ни Герова на месте этих двух я представить не мог.
Я видел, как к Детям Бога подбежал бритоголовый жрец, как взволновался золотомасочник, как решительно поднялся другой — в серебряной маске. Теперь я мог разглядеть его более спокойно. Ростом он был ниже меня, но гораздо шире в плечах, с могучим торсом зрелого мужчины. Только по движениям можно было понять да и то тренированному взгляду, что он отнюдь не молод.
45. БОГОМИЛ ГЕРОВ
Пляска у подножия храма не стихала ни на минуту, и даже трудно было уловить, когда сменялись танцующие. Но то, что они сменялись, было определенно, поскольку иначе они все рухнули бы на землю в изнеможении. Однако мальчишкам, похоже, уже надоела вакханалия взрослых, и они, сбиваясь в стайки, о чем-то перешептывались и потихоньку исчезали с празднества, устремляясь в сторону крепостной стены. Вероятно, вездесущие сорванцы пронюхали о надвигающихся событиях. А к крепостным воротам, стекаясь отовсюду, спешили отряды пеших солдат, мчались боевые колесницы, ощетинившиеся сверкающими на солнце орихалковыми лезвиями, которые были укреплены на колесах. Стражники, нервно и зло орудуя длинными бичами, гнали мальчишек прочь, но те, как я успел заметить, мало-помалу просачивались на стену, откуда открывался вид на плоскую равнину, стиснутую с одной стороны желтоватыми, лишенными растительности холмами, с другой — городской стеной.
Скопление воинов и колесниц постепенно обретало грозную стройность боевых порядков, обращенных лицом к холмам.
Я оторвался от видеофора, потянул Линекера за рукав:
— Джерри…
Голос мой прозвучал тревожно, и Линекер, ни слова ни говоря, прильнул к прибору.
— Кажется, что-то начинается, — тихо проговорил он.
Слышавший разговор Старадымов, от которого, очевидно, не укрылось наше беспокойство, коротко спросил:
— Что у вас?
— Юра, тут, по-моему, идет подготовка к сражению, — ответил я.
В этот момент из-за холмов показался столб пыли, будто там прогнали огромный табун лошадей. Во время экскурсии в степи Монголии мне приходилось видеть это впечатляющее зрелище. Однако сейчас было не до восторгов. Несмотря на веселый шум у подножия храма, в горячем полуденном воздухе незримо висела неясная и от этого гнетущая угроза.
— Летите туда, — шепотом бросил Юрий.
— Но… — попробовал возразить Линекер.
Юрий, раздраженный беснующимися вокруг него «избранниками», сердито отрезал, рискуя выдать себя:
— Богомил, надеюсь, хоть ты понимаешь, насколько для Земли важна стереозапись событий?
Я умоляюще отозвался:
— Юра, если тебе будет что-то угрожать, немедленно сообщи!
— Хорошо!
Я уже неплохо управлял спасательным ботом, но сейчас было понятно, что он будет гораздо послушнее в руках Линекера. У него и реакция получше, и глаз поострее. Поэтому я освободил место за пультом. Джерри без слов догадался, что нужно делать, и сорвал бот с места.
— Извини, Юра, мы уходим, — пробормотал я.
— Все в порядке, — подбодрил нас Старадымов.
Происхождение столба пыли стало ясно, когда с вершин холмов подобно камнепаду устремились нестройные толпы плохо одетых и еще хуже вооруженных воинов, когда по ложбинам потекли людские потоки. Изгои Атлантиды выступили против ее владык.
Я с ужасом подумал, что организованному войску, даже вдвое меньшему, чем то, которое поджидало повстанцев у стен столицы, не потребуется больших усилий, чтобы расправиться с кипящими праведным гневом, физически сильными, но безалаберно действующими рабами. Однако вперед выбежал высокий, атлетически сложенный молодой мужчина, поднял вверх короткий меч, и повстанцы разом замерли, потом принялись выстраиваться такими же боевыми порядками, что и противостоящие им войска.
Джерри с восхищением посмотрел на меня:
— Смотри-ка, знает воинскую науку…
Но меня больше удивляло другое. В рядах повстанцев тут и там мелькали женские фигуры, причем женщины были вооружены так же, как и мужчины, и никакой робости не проявляли, напротив, их присутствие, похоже, воодушевляло восставших.
— Может, приостановить эту бойню? — спросил Джерри.
— Нельзя. Этим не решишь их проблем, — с горечью ответил я.
— Тогда надо помочь рабам! — горячо предложил Линекер.
— Это ничего не изменит…
— Ох, Богомил… — почти простонал Джерри.
Я отмолчался.
Грозный гул прокатился по равнине. Вперед выбежали пращники. Засвистели, разрезая воздух, ловко пущенные с обеих сторон камни, послышались стоны и вскрики раненых, но войска не замедлили своего движения.
Пораженный ужасом происходящего, потоками крови, гибелью на моих глазах сотен людей, я не сразу понял, когда в сражении наступил перелом.
Великолепно организованная армия бежала, бросая оружие, бежала с истошными воплями пораженного зверя. Так и не успевшие вступить в бой колесницы сорвались с флангов и наперегонки неслись к распахнутым воротам.
Джерри, потирая руки, радостно подпрыгивал на сиденье, но внезапно его лицо изменилось.
— Серебряный Бог! Серебряный Бог! — прокатилось по смешавшимся рядам, и войска замедлили бегство.
Шарахнулись в сторону, освобождая ворота, колесницы, приостановился наступательный порыв повстанцев.
Из ворот вылетела запряженная четверкой белых лошадей колесница, которой правил могучий, но несколько отяжелевший мужчина с волосатой грудью. Верхнюю часть его лица скрывала серебряная полумаска, шевелюра, в отличие от других атлантов, была седовато-пегая.