Балласт для Бориса
Шрифт:
21
— Это такая несмешная шутка, да? — спросила дрожащим голосом. — У папы не могло быть другой женщины, он же так любил маму!
Наверное, прозвучали мои слова наивно, потому, что Борис горько усмехнулся и снова сделал глоток из бутылки.
— Это случилось еще до твоего рождения. Я не в курсе, почему он изменил Оксане с этой женщиной, но мне известно наверняка, что возвращаться он к ней не собирался. Елена, наверное, долго ждала, надеялась, даже встречалась неоднократно с твоим отцом, но тот не желал уходить к ней от твоей мамы. В итоге именно поэтому Федорова на полном ходу и сбила ее. Позже Елену осудили и посадили в тюрьму, а Руслана
Все это не может быть правдой! В последнее время прошлое слишком часто стало наступать мне на пятки! Как отец мог изменить маме? Почему он это сделал?! Боже… я даже не знаю, что хуже — то, что он предал мою мать ради одной ночи с другой, или то, что эта «другая» забеременела, и он их знать даже не захотел! Это так… подло! Мне всегда казалось, что папа — самый добрый и честный человек на свете, но… я не готова была узнать обратную сторону монеты.
Занятая собственными мыслями, я не обратила внимания на то, что Борис протянул руку, поэтому, когда его ладонь накрыла мою, я резко отдернула ее и подняла на него растерянный взгляд.
— Ты в порядке? — мужчина напряженно посмотрел мне в глаза. — Выглядишь не очень.
— Нет, не в порядке! — воскликнула не раздумывая. — Как я могу быть в порядке после всего, что ты мне рассказал? Что мне еще нужно знать?
— Успокойся, Вика…
— А я спокойна! — я повысила голос, а потом вскочила с места. — Из наглухо забитых шкафов всего лишь выбираются старые скелеты! Мужчина, который мне нравится, любил мою мать, а отец нагулял на стороне ребенка, и он, кажется, теперь преследует меня! Прости за истерику, но после гибели папы на меня все валится, валится и валится! Я не успеваю все это разгребать! Мой самоконтроль медленно, но верно дает трещину! Мне тяжело все это принять! Тебе еще есть что сказать? — я подалась вперед, опираясь о кухонный стол. — Может, это Елена подстроила гибель отца? И нашу аварию… Она хочет и меня убрать, да?
Борис, наблюдавший исподлобья за моей истерикой, неожиданно поднялся, да так, что стул, на котором он сидел, покачнулся и едва не упал на пол.
— Хватит истерить! — грубо сказал он. — Это правда жизни, Вика и тут ничего не поделать! Ты должна была это узнать рано или поздно и лучше уж от меня, чем от кого-то еще! Мне жаль, что все это случилось с тобой, я как никто другой знаю, каково это рано потерять родителей и лицом к лицу встретиться с их прошлым и проблемами, — он обошел стол, приблизился ко мне и положил руки на плечи. — Но у тебя есть я, слышишь? Вместе мы со всем справимся и тебе не нужно ничего бояться, — Кравцов не дождался от меня ответа, поэтому крепко прижал к своей обнаженной груди и начал свободной рукой гладить по голове, от чего я стала расслабляться и успокаиваться. — Это временно. Все наладится, вот увидишь. Ты ко всему привыкнешь… Елена Федорова действительно причастна к гибели твоего отца и в той аварии целилась в тебя. Судя по всему, ни хотят убрать единственную наследницу, чтобы самим получить деньги Александра. Их цель проста, но вот дальнейшие действия предугадать сложно, — Борис отстранился и посмотрел мне в лицо. — Я сам с этим разберусь, хорошо? Не накручивай себя больше.
Я вяло кивнула, хотя, честно признаться, хотелось разрыдаться в голос.
— Хорошо… — тихо произнесла. — Я… доверяю тебе.
Услышав это, мужчина улыбнулся и вздохнул, а затем снова обнял, крепко-крепко.
— Какая же ты еще маленькая, — пробормотал он мне в макушку.
— Я не маленькая, — тихо возмутилась, но из объятий не вырвалась. Мне слишком было в них хорошо.
— Маленькая, — упрямо твердил Борис. — Ты еще
Я это знала. Отец мне это говорил постоянно, когда таскал за собой на всякие мероприятия, и я постоянно поражалась высокомерию, лицемерию и притворству людей. Держать лицо, быть «царем зверей», не подпускать к себе никого ближе, чем на длину руки…
— Я поняла… — ответила, на мгновение прикрывая глаза и наслаждаясь запахом тела этого прекрасного мужчины.
Борис обещал заботиться обо мне, беречь и я всецело доверяю ему жизнь и… саму себя.
Подняв голову вверх, я встретилась с горящим мужским взглядом и почувствовала, как сердце ускоряет свой бег.
— Поцелуй меня, — попросила решительно и по моей коже побежали мурашки. — Поцелуй, пожалуйста…
Мне это было нужно. Этот человек — мой якорь, мой мир и даст бог, так будет всегда. Именно Борис будет мотивировать меня бороться и побеждать, чувствовать себя нужной и любимой.
Кравцов осторожно погладил меня по щеке, но целовать, почему-то не спешил.
— Мы слишком спешим, Вика, не надо этого делать.
Честно говоря, я немного опешила от его слов, потому, что буквально несколько часов назад ему ничего не мешало засовывать мне под платье руки, а сейчас он утверждал, что мы спешим, поэтому целовать меня не будет. Я даже растерялась на мгновение, не зная, что тут и сказать.
— Эм, — я высвободилась из его уже ненавязчивых объятий, снова чувствуя холод и грусть, будто этот мужчина действительно был для меня небольшим уютным мирком. — Я, наверное, пойду спать, — пробормотала и, не глядя на Бориса, поплелась к себе.
Войдя в комнату, я залезла под одеяло и прижала к себе вторую подушку, чувствуя обиду.
Я же не просила его спать со мной, в самом деле! Я просила поцеловать!.. Кравцов что, боится, что у него снова сорвет крышу, и он сделает мне больно? Но что если я хочу, чтобы он сорвался? Что если я хочу почувствовать на себе тяжесть его тела? Зачем медлить? Он не уверен в своих чувствах ко мне или на девственниц у него табу? Но что мне делать, если прямо сейчас я хочу чувствовать его рядом с собой? Просто чувствовать!..
Подобными мыслями я терзала себя минут тридцать, прекрасно понимая, что это рассуждения маленькой девочки, а не взрослой женщины, но поделать с собой ничего не могла.
В конце концов, я поднялась и вышла из своей комнаты в коридор. Не отдавая отчета своим действиям, я подкралась на цыпочках к приоткрытой двери Бориса и тихонько пошла в комнату. Едва различая очертания предметов, я двинулась к кровати и уверенно шмыгнула под одеяло, а затем придвинулась к горячему мужскому телу и устроилась под его бочком, чувствуя себя, наконец, хорошо.
Я знала, что Борис не спал в этот момент, это легко было понять по его дыханию, но говорить он ничего не стал. Мужчина просто лежал, закинув одну руку за голову, и молчал, а я уже начинала ругать себя за то, что пришла к нему, потому что это, скорее всего, выглядело жалко и подобным его явно не удивишь. Но вот прошло мгновение, и тяжелая рука легла мне на талию, плотнее прижимая к себе.
Я почувствовала громадное облегчение в этот момент, правда. Если Кравцов настаивает на том, чтобы мы не спешили, я не стану спорить, просто… мы не должны быть порознь.