Балтийский форпост
Шрифт:
Пошли ровно и хорошо, ну так и нечего на них дальше отвлекаться! Я и отвернулся, вновь на приближающуюся лодку взгляд перевёл. А ведь ровно идём, и волна почти что не ощущается. Ну и отлично! Прицеливаться будет проще. Зашебаршились гребцы, посуетились какое-то мгновение и затихли. И ладно.
В узкую щель между двумя рядом стоящими щитами глянул, оценил расстояние до приближающейся лодки. Всё так же идёт точнёхонько на нас и никуда сворачивать не собирается. А расстояние между нами уже шагов до двадцати уменьшилось! И стрелять не в кого! Не видно же ничего! И никого! Абордаж?
Выбросил из головы кучу возникших вопросов, не до них сейчас. Рука в сумку нырнула, пальцы ребристое тело гранаты обхватили…
Если никого не видно, то, может, метнуть такой вот подарочек за надстройку дощаника? Метнуть и на этом всё закончится. Можно будет о погоне забыть, потому что некому там догонять будет! Но, нельзя! На виду у всего города нельзя!
Десять шагов…
Заставил себя отпустить гранату и перехватить арбалет двумя руками! Сшибка так сшибка! Вплотную даже лучше, тут и гранаты не понадобятся! Арбалетный залп бронебойными болтами в упор никакие щиты не выдержат, и самые крепкие доспехи им не помеха!
Как то обычно и бывает, время перед началом схватки замедлилось. Зависли над рекой бело-серые чайки, пронзительно-заунывный крик которых словно замер на одной ноте, застыли на взмахе вёсла чужой лодки…
От носа нашего баркаса в сторону подгребающей лодки убегала да в это мгновение вдруг замерла на миг низкая и пологая волна…
Медленно-медленно поднял руку, преодолевая вязкость времени. Напряглись воины, приготовились стрелять…
— Эй, на баркасе! — над настройкой дощаника появился одетый во всё чёрное человек. — Чего ход замедлили? Или столкнуться хотите?
Настолько неожиданно объявился, что чуть было на скобу спуска не нажал! Это я-то! Что тогда говорить о простых дружинниках? Тот же Степан уже и арбалет свой на новую цель навёл и уже на скобу нажал… Почти что… Чудом, краем глаза, но сумел то ли почуять, то ли увидеть начатое движение пальцев на спуске и рявкнул во весь голос:
— Отставить!
Уф-ф, успел скомандовать. И ещё раз, для особо непонятливых уточнил:
— Не стрелять!
Команду и на подходящем дощанике услышали! Человек на дощанике аж присел, когда всё это услышал. Скрутился корпусом и ужом юркнул назад за надстройку! И уже оттуда прокричал, с какой-то обидой в голосе:
— Вы чего?! Мы же свои!! Мы же мимо к монастырю идём!!!
И своему кормщику во весь голос?
— Отворачивай в сторону! Чего замер, дурень? Кому сказано, рули от этих полоумных в сторону! Да не в ту, не в ту, а в обратную! Вот так и держи!
Первая мысль — не враги! Вторая — не за нами! И только третья — а ведь и верно, совсем у нас ход упал! Глянул на гребцов, а их на месте-то и нет! Вёсла сами по себе болтаются в воде! Хорошо ещё, что течение потихоньку баркас в нужном направлении несёт. Кормщик? И этот пропал! Чудеса! Где команда?
Вон они где! Эти деятели не только броню на себя надели, так ещё и не захотели статистами в предстоящей схватке быть! Вооружились луками, глядя на наши приготовления, между моими дружинниками втиснулись! Хорошо ещё, что стрелять не стали…
— А вы чего за оружие схватились?
— Так мы помочь…
— А грести за вас кто будет? Плату получили, так отрабатывайте…
Ответом был дружный хохот. Смеялись над забавной ситуацией все, и мои дружинники, и команда баркаса. За вёсла так никто и не сел, не до того людям было.
Дощаник обходил нас по крутой дуге, выгребал против течения и оттуда со страхом пялилось на нас человек восемь. Дивились нашему смеху. Может быть, там и ещё кто-то был, хотя бы в той же надстройке, да я никого более не увидел. Да и какое мне теперь до этого дощаника дело? Разошлись бортами и ладно.
Посмотрел, куда идут, проконтролировал на всякий случай. А на берегу под монастырём и впрямь низенький причал имеется. Если специально не присматриваться, то его и не заметно совсем. Как раз сейчас по тропинке к воде несколько фигур спускаются. Дощаник встречают, наверное?
Погоди! Монастырь же женский? А почему туда мужики едут? Ну да не моё это дело!
И на правый берег поглядывал, как же без этого? Поэтому сразу внимание обратил, как на крепостной стене, отсюда я отчётливо видел всё что там происходило, началась явно нездоровая суета…
— Почему вы его не задержали? Почему мне не выдали? — наседал на воеводу с посадником посол-литвин. — Если это и впрямь он сделал?
Посол чуял свою силу и мог наседать. Ведь даже здесь, в Приказных палатах Псковского Крома, за ним стояли самые сильные рыцари Ордена. Которые, как и он сам были весьма злы на воеводу и этот богатый город за гибель своих братьев.
Ну да ничего, эти глупцы, воевода с посадником, пусть пыжатся. Пройдёт совсем немного времени и он лично отправит обоих на плаху!
Только сначала выдоит из них всё! Все ухоронки, все тайники, всё ценное! Варвары! Недостойные даже грязи под ногами просвещённых европейцев…
— А как мы бы его задержали? — оправдывался между тем воевода, поглядывая иногда на посадника.— С ним три десятка отборной дружины с самострелами! И все в броне! Кровью бы умылись! Вот, кстати, твоих же тоже из самострелов положили?
А вот посадник предпочитал отмалчиваться, тем самым выставляя на первое место воеводу. Молчал, потому что не было у него никакого желания держать ответ за то, против чего он вроде бы как и не возражал, но и открыто не одобрял. Воевода всё это затеял? Вот пусть сам и отдувается!
— Так что он это, больше некому! Дом этого выродка находится в конце улицы, вокруг, стены высокие и каменные. Там только собаки из-за стен и брехали, а более никого! И мои стражники туда не заходят, потому как нечего им там делать. Уж и не знаю, что твоим орденцам в том переулке понадобилось? Может, потому что дома там богатые? Поживится им захотелось? — от осознания того факта, что ему именно что приходится оправдываться перед… Кем? Перед проклятым литвином! Было особенно гадко… Но да ничего, сейчас он этому литвину насыплет соли за воротник! Потому что к воеводе с уважением нужно, а не орать тут на все Палаты! Ишь, даже рожа у литвина покраснела, до того натужился! Не обгадился бы…