Банда отпетых дизайнеров
Шрифт:
– Ну, девочки, пора! – скомандовал Зяма, туго завязав на затылке Трошкиной концы сестринской косынки. – Раздевайтесь, я отвернусь!
– Еще чего! – громко возразила Геля, и боевая четверка на глазах у восхищенного кавалера проворно разоблачилась до нижнего белья.
Верхнюю одежду дивчата аккуратно свернули и спрятали под кустом, косы распустили и увенчали толстыми бубликами цветочных плетенок.
– Все, Зяма, иди отсюда! – сердито скомандовала Алка.
Ей не понравилась далеко не отеческая нежность, с которой полководец осматривал
– Запевай! – отдал Зяма последний приказ и убежал за угол под нестройное, но громкое и душевное пение «Реве та стогне Днипр широкий».
– Квартет «Виа-гра»! – съязвила Трошкина, неласково посмотрев на голосящих дивчат.
Она решительно одернула платьице, временно возведенное в ранг медицинского халата, и зашагала к калитке.
Вовчик лежал на бортике бассейна и с этой безопасной высоты смотрел на бассета сонно прищуренными глазами. Измученный жаждой пес вылакал воду со снотворным в один присест и уже задремывал. Ультяков в своем гамаке тоже успел захрапеть, но его разбудил громкий стук.
– Кого это черти принесли? – недовольно заворчал Гена, с трудом выбираясь из гамака.
– Я посмотрю! – вызвался Вова и потрусил к калитке, на ходу растирая помятое лицо ладонями и сердито тявкая: – Кто там? Чего надо?
– «Скорая помощь»! – ответил ему из-за забора тоненький, но очень строгий девичий голос.
– Мы не вызывали! – Вова удивился, но калитку все-таки открыл.
– Спите, господа хорошие? – с неодобрением посмотрев на его слежавшуюся физиономию, спросила хорошенькая медичка в белом обмундировании. – А за дамами своими почему не приглядываете?
– За какими дамами? – с пробуждающимся интересом спросил подоспевший Ультяков.
– Здрасьте! – раздраженно всплеснула ручками сердитая медичка. – Четыре голые красотки в бессознательном состоянии валяются у них под забором, а они спрашивают, какие дамы!
– Голые красотки? – недоверчиво повторил Вова и энергично протер глаза, заподозрив, что все происходящее ему снится.
– Или это не ваши? – встревожилась медичка, переводя вопросительный взгляд с одного мужика на другого.
– Наши, конечно, наши! – быстро отозвался Ультяков и, чтобы напарник не вздумал по глупости отказаться от щедрого дара небес, с силой наступил ему на ногу.
Четыре голые красотки в бессознательном состоянии! В такое счастье трудно было поверить, но медичка, похоже, не шутила. Не усомнившись, что те бессознательные подзаборные бабы и эти два сонных олуха – одна компания, она потребовала ведро холодной воды, чтобы привести красоток в чувство.
– Воды? Сейчас! – услужливо отозвался Вова.
Он повернулся бежать во двор, но более сообразительный Гена схватил его за руку и быстро сказал:
– Сейчас не получится! Нет у нас сейчас воды, вся кончилась. Давайте мы наших красавиц пока занесем во двор как есть, положим в тенечке, а уж потом будить станем!
– Где положим? Покажите место!
Вова с Геной, все более волнуясь и радостно суетясь, устроили строгой медичке короткую экскурсию по двору и показали все имеющиеся в наличии тенистые прохладные места. Ознакомившись с предложенными вариантами, медичка выбрала под полевой лазарет просторную площадку для стоянки автомобилей.
– Здесь тихо и спокойно, – сказала она.
Площадка, затененная навесом, помещалась в углу двора сразу за въездными воротами. С двух сторон ее закрывал забор, с третьей – стена дома. С внутренним двором этот аппендикс не сообщался, так что место и в самом деле было уединенное.
– Можно и сюда! – Ультяков не стал спорить. Ему не терпелось перебазировать красавиц (голых и бессознательных!) на свою территорию.
– Давайте же их перенесем. Может, позовете еще кого-нибудь? – спросила медичка, с обидным сомнением оглядев Гену и Вовчика.
– Еще чего! Сами справимся! – в один голос ответили те и рысью выбежали за ворота – искать под забором обещанных женщин.
– Мать моя! Бывает же такое! – восхищенно пробормотал Ультяков, найдя искомое.
– Просто сказка! – согласился Вова, пуская слюни.
Картина, открывшаяся им, в самом деле могла иллюстрировать какую-нибудь русскую народную сказку. Про Снегурочку, например. За девушку, слепленную из холодного чистого снега, вполне сошла бы строгая медичка в белой форме, а четыре красотки, вольготно раскинувшиеся на пожухшей траве пустующего участка, прекрасно годились на роль ее веселых и беспутных подружек. Подруги были дородные, румяные, в одном белье и с лохматыми цветочными венками на растрепанных косах. Гена машинально поискал глазами костер, через который жизнерадостные крестьянские девки прыгали, прыгали да и допрыгались до теплового удара, а Вовчик почтительно спросил медичку:
– Что это с ними?
– Дурманящих испарений надышались, – важно ответила та. – Видите венки? Глупые женщины сплели их из эфиромасличных растений, концентрированный аромат которых вызывает состояние, близкое к наркотическому опьянению. Первым делом надо снять с пострадавших венки и перенести их в хорошо проветриваемое помещение, а там они сами через час-другой проснутся.
– Вовка, не стой столбом! – прикрикнул на товарища Ультяков. – Слышал же, они уже через час проснутся! Живо, взяли за руки-за ноги и потащили во двор!
Крестьянские девки оказались увесистыми, в одиночку неподъемными. Обливаясь потом и устало сопя, Гена и Вова в роли носильщиков сделали четыре рейса и потратили на это в общей сложности пятнадцать минут.
– Спасибо вам за скорую медицинскую помощь, дальше мы уже сами справимся! – заскирдовав спящих красавиц в лазарет, сказал Ультяков милосердной медицинской Снегурочке.
– Минуточку! – возразила та, активно противясь выдворению ее за калитку. – Я должна проследить за истреблением вами вредных растений. Вы обязаны создать полуметровую санитарную полосу вокруг домовладения!