Бандероль
Шрифт:
Шло время, Айрин пошла на поправку, она стала открытой для общения, увлеклась рисованием, рисуя пейзажи и портреты своих друзей - с которыми она подружилась в клинике.
В последний раз когда я был у нее в гостях, лечащий врач Айрин сказал мне что через пару месяцев ее уже выпишут. После выписки Айрин, я планировал оставить этот чертов Лексингтон навсегда, и уехать вместе с ней в Майами, что бы наконец насладится настоящей жизнью. Мы как никто другие заслуживали этого счастья.
28 августа 2005 года. Это была та самая дата, когда я должен был забрать Айрин из
Моя несчастная Айрин, пережившая такой кошмар, выглядела в тысячу раз лучше меня, от этих мыслей я улыбнулся своему отражению и продолжил собираться.
Рано утром всегда царит безмолвие - улицы пустынны, каждое окно зажигается одно за другим, город постепенно приходит в движение. Всю свою жизнь я любил наблюдать за рождением дня. Когда солнце пробиваясь сквозь горизонт, вдруг разом освещает всю землю, свет он словно бегун что преодолевая множество километров бежит от одной точки до другой. Его цель осветить всю землю, каждое освещение земли, это каждая победа.
Люди просыпаются и начинается новый день.
Я ехал на своей старенькой Хонде в приподнятом настроение. Лучи проснувшегося солнца били мне в глаза, сквозь лобовое стекло моей машины. Включив радио я долго не мог найти нужную волну. Сквозь действующее на нервы шипение радиоприемника, я отчаянно пытался найти музыку, но вместо нее мне слышались обрывки различных реклам о поддержании потенции, и смешливые лозунги строительных компаний, обещающих построить комфортное жилье по низкой цене.
Вырубив приемник, я забыл о музыке и продолжил свой путь. Была суббота, и этот день как и последующие другие, я целиком планировал посвятить их Айрин.
Когда я наконец приехал в Спринфилд, то я осознал что это второй по настоящему счастливый день по приезду сюда. Первый день был, когда я узнал что Айрин скоро выпишут, и этот день, когда я заберу ее из клиники и мы начнем все сначала.
Реабилитационный центр всегда поддерживал чистоту, как будто ожидал приезда важной комиcсии. Которая будет ходить по кабинетам и палатам, придираясь к каждому пятну и пылинки, вызывая гнев у обычных работников.
Отовсюду веяло запахом лекарств, который вдохнув один раз, позабыть уже невозможно. Этот запах не может быть забыт только работниками центра и пациентами, у которых уже выработался иммунитет к этому мерзопакостному запаху, и лишь для обычных посетителей что приходят сюда навестить своих друзей или родственников, вдыхая этот запах чувствуют что открыли его для себя впервые.
В коридоре я встретил лечащего врача Айрин, профессора Бенджамина Квинси. Этот располневший темнокожий мужчина в белом халате, носивший огромные очки как у студента математического факультета, был встревожен, как мне показалось на первый взгляд. У белых людей, которых накрыл признак паники краснеют щеки и уши. А на темном лице афро-американца, этого было не увидеть.
Он пожал мне руку и немного дрожащим голосом сказал.
– Дэнниел, я просто не понимаю что это за чертовщина.
Не понимая что он имеет ввиду. Я с фальшивой улыбкой спросил у него.
– О какой чертовщине вы говорите доктор Квинси?
– Айрин….Айрин.
Через секунду мое сердце застучало как у кролика, дыхание улучшилось, а лоб стал медленно покрываться потом. Не слыша самого себя я спросил.
– Что с Айрин?
– Она…она пропала.
2.
В реабилитационном центре творился настоящий хаос. Никто не видел куда ушла Айрин. Осмотрели все темные места клиники - подвал, крышу, набитые различным хламом каморки, но все было безрезультатно. Охранники работающие в этом центре тоже ничего не видели. Они работали десяток лет, и им всегда казалось что мимо них не проскочит даже маленькая мышка, но то что произошло казалось просто нереальным. Айрин как будто растворилась в воздухе не оставив после себя никаких следов. Ей было разрешено перемещаться по всему центру, и даже выходить во двор клиники, но и даже там ее никто не видел.
Я пытался успокоить себя, выбрасывая глупые мысли из своей головы и до последнего надеялся что моя сестра вот-вот появится.
Ее пропажу обнаружили рано утром, как раз в то время когда я был в двадцати пяти милях от Кентуки. Созывая всех на завтрак, медсестра азиатской национальности Наоми Шихара, не обнаружила Айрин в палате. Она подумала что Айрин уже в столовой, но когда все там собрались, среди сотни не выспавшихся пациентов Айрин не было видно. Ее можно было узнать не то что из сотни, а даже из тысячи. Юная девушка среднего роста, с грустными выразительными глазами, худощавого телосложения, и прической каре черного цвета.
Наоми сказала дежурному санитару по столовой, что одной из пациенток не хватает. Тот ответил что сейчас не время для паники, что возможно Айрин сейчас подойдет. Но она не появилась.
Я изо всех сил старался быть вежливым с персоналом центра, но буйные эмоции рвались из моей груди, подобно заключенным что пытались выломать дверь и выбежать наружу.
– Вы что-то от меня скрываете, я уверен в этом, с Айрин произошло что-то ужасное, а вы боитесь мне все рассказать и поэтому разыгрываете весь этот спектакль.
Не узнавая себя из-за безумия орал я во всю глотку.
Доктор Квинси понимая мое состоянии, всячески пытался успокоить меня.
– Дэниел, возьми себя в руки, я просто не знаю что и сказать.
Он отвел меня к себе в кабинет, и налил мне пол стакана коньяка, который я выпил залпом, не желая успокоится ни на секунду.
– Доктор Квинси, мы посмотрели все записи с камер видеонаблюдения, но нигде не обнаружили Айрин.