Бандитские жены
Шрифт:
Но Георгий не унимался. Он спросил, могу ли я выполнить одно поручение личного характера. Я пожал плечами:
— Смотря какое поручение. Если оно не очень опасное… — Конечно, я пошутил, но мне было немного странно, какое еще поручение может быть мне дано, и к чему такая длительная подготовка и проверка со стороны клиента.
Вероятно, Георгий тоже понял это, потому что сказал:
— Дело в том, что мне нужно передать записку одному человеку, вернее, одной женщине. Но сделать это так, чтобы никто из адвокатов, ваших коллег, не узнал об этом.
— В этом нет никакой
— Напрасно вы так думаете! — перебил меня Георгий.
— Хорошо, — кивнул я, — это можно сделать. Но как я найду эту женщину?
— Сейчас я все вам дам. — И Георгий тут же сел писать записку. Писал он ее минут сорок. Потом сделал то, что обычно делают в следственных изоляторах и тюрьмах: скатал записку в тоненькую трубочку, напоминающую сигарету, потом взял целлофановый пакетик, тщательно запечатал его с помощью зажигалки. Таким образом, получилось что-то вроде сигареты в футлярчике. В тюрьмах это называют «малявой». Сверху он написал телефон и имя. Я прочел — Майя. Телефон был где-то в Центре, в районе Арбата.
— Вот по этому телефону позвоните, — сказал Георгий, — скажите, что вы от меня, и она с вами встретится. Передайте ей, пожалуйста, записку. Но еще раз прошу, чтобы вы об этом никому не говорили.
— Конечно! — заверил я Георгия. — Не понимаю, кому до этого может быть дело!
Получив записку, я вышел из следственного изолятора. Мне было очень странно, почему Георгий передал эту записку через меня и почему потребовал, чтобы я скрывал от других это поручение.
В этот же вечер я набрал номер телефона Майи. На другом конце провода сняли трубку. Женский голос с явным грузинским акцентом ответил:
— Алло!
— Мне, пожалуйста, Майю, — попросил я.
— Я слушаю.
— Знаете, — сказал я, — это вас беспокоит… — И коротко сообщил, что я адвокат, звоню от Георгия.
Майя очень обрадовалась.
— Как мне с вами встретиться? — спросила она.
— Это проще простого, — ответил я. — Только давайте встретимся завтра…
— Нет, давайте сегодня! Пожалуйста! Я приеду, куда вы скажете!
Мне стало жаль ее.
— Вы живете где-то в районе Старого Арбата? — спросил я.
— На Калининском проспекте.
— Давайте встретимся в центре.
Мы назначили место встречи, и я выехал. Всю дорогу я ругал себя: выдался свободный вечер, который можно провести в семье, отдохнуть, а тут опять срывайся с места и выполняй поручения, езжай на встречу с клиентом! Вот когда инициатива бывает наказуема! Наказал сам себя — позвонил бы завтра утром, и встреча была бы совершенно обычной, в рабочем графике. Но теперь отступать было некуда, и встреча должна состояться.
Встреча состоялась через несколько минут в районе Калининского проспекта. Я ждал Майю в одном из уютных кафе. Вскоре она появилась. Это была женщина лет двадцати пяти — двадцати восьми, высокая, темноволосая грузинка, симпатичная. Она подошла ко мне и поздоровалась, назвав меня по имени-отчеству.
— Да, это я.
Майя стала внимательно вглядываться в мое лицо, как бы изучая его. Не зная, с чего начать разговор, я вытащил записку и протянул
— Ну как он там? — спросила она.
— Ничего, держится неплохо.
— Наконец-то вы вошли в дело! — сказала Майя. — Я так долго этого ждала!
Я опешил от неожиданности такого заявления. Чего она так долго ждала? Почему именно я должен был войти в дело? Я адвокат, не являющийся ведущим в этом уголовном деле, а так, стоящий где-то сбоку… Почему ставка делается именно на меня?
— А когда вы пойдете к нему в следующий раз? — продолжала тем временем Майя.
Я понимал, что следующий раз будет, когда она напишет письмо.
— Когда вы напишете ответ, — сказал я.
— Я напишу завтра. Давайте встретимся с вами завтра!
— Давайте, — сказал я.
— Но на сей раз я сама подъеду к следственному изолятору, чтобы не гонять вас. Во сколько вы можете быть там завтра?
Я достал из кармана записную книжку и стал листать ее.
— Где-то около двух, — сказал я. — Вас это устроит?
— Вполне. Значит, встречаемся в два часа.
Вскоре мы расстались. Я сел в машину и направился к дому. Всю дорогу меня не покидала мысль о том, почему мне отводится такая роль в этом деле? Я не связан с будущим судебным прочески не живу уже долгое время. А Майя — та женщина, с которой я был последнее время. И если все удастся, — он посмотрел на потолок кабинета, — то первым делом, как только я выйду на свободу, сразу женюсь на Майе. Но ситуация складывается так, что, к сожалению, по всем нашим обычаям и законам, я не имею права — «масть» обязывает, — уточнил он, — официально с ней сейчас контактировать. Поэтому мы и привлекли к осуществлению этой связи именно вас.
— Значит, я выполняю роль почтальона?
— Нет, почему же! Наоборот. Вы будете участвовать в процессе. Единственное, поймите меня правильно, Майя для меня — как глоток воздуха в этой клетке, в этом каменном мешке. Поэтому я очень прошу вас не отказываться от той миссии, которую вы выполняете! Вам же это ничего не стоит! В конце концов, мы будем платить вам за это. Я буду платить вам сам, деньги у меня есть.
Я прекрасно понимал, на что намекал Георгий. Существует так называемый тюремный воровской общак, который обычно хранили воры в законе. Действительно, Георгий тут же достал из одного потайного места несколько стодолларовых банкнот и протянул их мне.
— Нет, ничего мне не надо! — замотал я головой. — За письма деньги брать — за кого вы меня принимаете!
— Нет, возьмите, я вас очень прошу! — настаивал Георгий.
— Я деньги брать не буду. Если нужно — пожалуйста, я готов дальше выполнять эту работу. Просто мне многое было непонятно, а теперь вы все объяснили.
— Извините, пожалуйста, — сказал Георгий, — если что-то не так, если мы вас чем-то обидели…
— Нет, все в порядке, — ответил я, улыбнувшись.
Тут Георгий убрал деньги и неожиданно решил уточнить: