Бандитский нелегал
Шрифт:
Однако недели через две он увидел телевизионную передачу о том, как милиционеры распутали громкое дело и ликвидировали одну из опасных и кровавых группировок, которую возглавлял он, Андрей Голиков. В конце передачи телезрителям было показано несколько его фотографий.
Андрею нужно было срочно уезжать за границу. Но для этого необходимо было снять деньги со счетов в банках. Не пустым же ехать! Конечно, операция была очень рискованной, но сделать это было нужно.
В один из дней Андрей на машине приехал в Москву, в банк, где лежала основная часть его денег. Банк был частный. Его руководителем
Ровно в девять Андрей вышел из машины, незаметно перекрестился и направился к входу в банк. Показав пропуск и карточку акционера банка, он спустился в подвальное помещение, где находились ячейки. В одной из них лежала крупная сумма денег. Кое-какие деньги Андрей хранил на банковских счетах, а в ячейке лежала сумма на «пожарный» случай. Голиков давно смекнул, что рано или поздно органы могут заинтересоваться им и устроить засаду на банковских счетах. Но никто не знал, что большую часть денег он хранит именно в банковской ячейке. Поэтому он и рассчитывал, что быстро сможет взять свои деньги и благополучно выехать за рубеж. Заграничным паспортом с его фотографией, но на другую фамилию он уже давно, с помощью Ледогорова, обзавелся.
Подойдя к ячейке, Голиков открыл ее, переложил содержимое в спортивную сумку и уже собрался уйти, как неожиданно его остановил охранник.
– Одну минуточку, – сказал он негромко, – можно еще раз посмотреть ваши документы?
Вероятно, полубомжовый вид Андрея смутил его. Как-никак охранник видел, что Андрей при входе показал контролеру, обслуживающему банковские ячейки, паспорт с вложенной в него глянцевой карточкой акционера банка.
Голиков остановился. Охранник стал внимательно разглядывать паспорт, перелистывая страницы. «Зачем он это делает?» – подумал Андрей.
– Послушай, командир, – проговорил Голиков, – я тороплюсь. Что, ко мне какие-то вопросы? Я акционер этого банка.
Охранник подозрительно взглянул на него.
– За город я еду, потому так и одет, – объяснил свой внешний вид Андрей.
– Извините, – сказал охранник, возвращая паспорт, – всего доброго!
Голиков стал медленно подниматься по крутой лестнице наверх. Он вышел в вестибюль и направился к выходу. Когда ему оставалось пройти буквально несколько шагов до его неприметной машины, кто-то окликнул его:
– Андрей!
Голиков обернулся. Перед ним стояли несколько мужчин.
– Спокойно, Голиков, без глупостей! – проговорил один из них.
Это были оперативники МУРа. Через минуту он уже сидел в машине, на его запястьях были наручники. «Ну вот, – подумал он, – все и закончилось!»
Сначала Андрея привезли на Петровку. Но там допрос не проводился. Его только фотографировали и снимали на видеокамеру, вероятно для телевидения. Потом в кабинет вошли несколько человек, очевидно полюбопытствовать, посмотреть на пойманного злодея, руководителя самой кровавой группировки киллеров. Затем один из оперативников принес постановление прокурора об аресте Андрея.
– Ну что, поехали, – сказал он.
– Куда, в Бутырку? – поинтересовался Андрей. – Или в Лефортово?
– Нет, в Лефортово ты точно не поедешь, – ответил оперативник. – В Матроску, в спецблок.
Вечером Андрей уже был в одной из камер спецблока Матросской Тишины.
На следующий день к нему пришли оперативники. Это был не допрос, а просто беседа. Оперативники начали с главного, сообщили, что они взяли всю группировку. И все члены группировки дали признательные показания. В ближайшее время состоится суд, и Андрею гарантирован максимальный срок наказания.
– Жаль, конечно, – сказал один из оперативников, – что тебе смертную казнь не дадут, так как Россия подписала конвенцию об отмене смертной казни. Но в лагере – а получишь ты лет двадцать – двадцать пять – ты и одного дня не проживешь.
– Почему?
– А потому, что смертный приговор тебе подписала половина преступного мира Москвы, – усмехнулся оперативник. – И тут тебе никакая фээсбэшная «крыша» не поможет. Кстати, твоего опера тоже в ближайшее время «закроют», он работал с тобой как левак. Контора ему полномочий на твое «крышевание» не давала, – добавил он.
Голиков понял, что они его просто злят.
– Да пошли вы!.. – громко сказал он.
– Ах вот как ты разговариваешь! Ну что же, тогда вот что. Завтра тебя ожидает сюрприз.
– Какой? На свободу, что ли, выпускаете?
– Почти угадал. В общую камеру тебя переводим. Нечего тебе на спецблоке отсиживаться. А там, может быть, кого из знакомых встретишь...
Это известие расстроило Андрея. Он понимал, что это очередной ход оперов. Не могут они ни снять с него информацию, ни попробовать его завербовать, а сразу переводят в общую камеру. А может, они блефуют, чтобы он признался в чем-то?
Андрей не мог заснуть, все время думая об этом. Если его переведут в общую камеру, то там наверняка найдутся его враги из тех группировок, с кем он вел войну, чьих лидеров и авторитетов истреблял. Тогда ему конец. Он ворочался с боку на бок и старался отогнать от себя эти мысли.
На следующее утро конвоир, открыв дверь в камеру, громко сказал:
– Голиков, с вещами!
– Куда меня? – спросил Андрей.
– Тебя в общую камеру переводят.
Голиков медленно шел по коридору. А может быть, это все же неправда?
Они прошли несколько коридоров и спустились двумя этажами ниже. Там конвоир передал его другому, который и повел его в общую камеру. «Ну что же, – подумал Андрей, – попытаемся выжить!»
– Проходим! – громко произнес конвоир, открывая металлическую дверь большой камеры.
Андрей вошел внутрь. Большая камера, в которой находились человек сто, была очень грязной, в запущенном состоянии. «Может быть, – подумал он, – мне все же повезет...»
Глава 36