Бандиты. Красные и Белые
Шрифт:
— Знакомьтесь — господин Иванов, — представил спутника капитан.
«Господин Иванов» поклонился. Его усики и бородка агрессивно топорщились, запотевшее пенсне съехало на нос, пухлые щеки алели с мороза.
— О чем вы хотели нам сообщить, господин Иванов? — спросил Александр Васильевич.
— О вещах в высшей степени странных, — сказал «Иванов» по-немецки.
Через пять минут Колчак решил, что «Иванов» не совсем правильно изъясняется на языке Гете. Гость говорил о вещах вопиющих и возмутительных по глупости и пошлости.
Якобы существуют силы, природа которых человеческому разуму неподвластна, но это не та эзотерическая ерунда, которой увлекалась супруга последнего российского императора, а нечто совсем другое, настоящее.
«Иванов» показал выполненные карандашом эскизы предметов, изображающих разных животных. Там были орел, слон, носорог, лев, скорпион и прочие, которых Александр Васильевич не запомнил.
Гость рассказывал, что такие предметы дают владельцу необычайные свойства, иногда — полезные, иногда — не очень.
По его словам, один из таких «зверей» есть у некоего Чепаева, красного командира. Его талисман, лев, вселяет в хозяина беспримерную храбрость и презрение к смерти. Благодаря льву Чепаев стяжал славу выдающегося полководца.
— Что за чушь! — воскликнул Колчак. — У нас здесь что — спиритический сеанс? Или, может, вы меня хотите водить за нос, как Распутин императора? Так вот, этого не будет. Прекращайте балаган.
— Александр Васильевич, — мягко, но непреклонно сказал начальник разведки, — я понимаю, что сведения противоречивые и даже неправдоподобные...
— Это бред! Полный бред!
— Но один такой предмет имеется у господина Иванова.
«Господин Иванов», до сих пор теребивший серебряную цепочку от часов, вытянул из кармана металлический брелок, с виду напоминавший не то белку, не то бурундука. В воздухе пронеслась нотка какого-то странного зловония, сначала легкая, но за мгновение набравшая силу. Воздух стал тяжелым, как в нужнике в летний день, дышать стало невозможно, смрад навалился со всех сторон. Все присутствующие, кроме «Иванова», бросились к окну, но тотчас вонь сменилась едва заметным ароматом сирени.
— Что... это? — спросил начштаба, когда способность дышать вернулась.
— Это скунс, американская вонючка, — ответил «господин Иванов». — Предмет, который позволяет изменять состав воздуха. На небольшом расстоянии, к сожалению. Запах и состав воздуха могут стать любыми, лишь бы человек мог их представить.
Александр Васильевич казался подавлен: каким нужно быть человеком, чтобы представить зловоние такой силы?!
— Я сожалею, что мне пришлось столь варварским способом демонстрировать возможности талисмана, — продолжил «Иванов», угадав мысли Колчака. — Этот запах преследует меня с тех пор, как я сидел в невольничьей яме в Средней Азии. Использование артефакта — всегда стресс для нервной системы, и пока не возьмешь под контроль воспоминания, наружу рвутся самые сильные из них. Надеюсь, сейчас, когда вы убедились в правдивости моих слов, мы можем продолжить?
«Иванов» предложил внедрить в дивизию Чепаева агента, который сможет добраться до артефакта.
— Если лев попадет к вам, ситуация на фронтах изменится самым кардинальным образом.
— Вот так — без людей, без кадров, без ресурсов? — усмехнулся Колчак. — По щучьему велению?
— Александр Васильевич, вы видели, что творит скунс, а ведь это, в общем, весьма бесполезный артефакт, ибо на больших площадях неэффективен. Если бы он умел менять состав воздуха на всем поле боя, я бы мог представить, например, иприт и выйти один против нескольких тысяч солдат.
— Иприт? Это же аэрозоль...
— Тем не менее я способен на это. Именно так я покинул ту яму.
Присутствующие поежились.
— Не стоит бояться, господа, — улыбнулся «Иванов», — если бы я хотел вас отравить, сделал бы это сразу. Надеюсь, это подтверждает мои самые искренние намерения помочь. Что касается вашего сомнения, Александр Васильевич, то могу сказать, что некогда лев принадлежал вашему тезкеАлександру Великому и вы прекрасно должны знать, каких успехов он добился. Итак, свою миссию я считаю выполненной, разрешите откланяться.
«Господин Иванов» откланялся и вышел.
Какое-то время все сидели тихо, пока Колчак не нарушил молчание:
— Кто мне объяснит — что это было?
Фрунзе
Партизанские методы и строптивый нрав Чепае- иа не раз выводили командарма из себя. Слишком долго Чепаев играл в разбойничью вольницу, слишком многое брал на себя. Окруженный ореолом липовой славы, начдив Чепаев уверовал в свою исключительность и вступал с командованием в пререкания по самому ничтожному поводу, подтверждая славу независимого командира. И все ему сходило с рук, потому что он был эффективен.
Вскоре и другие командиры стали коситься — Чепаеву можно, а нам нельзя? Долго так продолжаться не могло. Фрунзе попытался вывести строптивца из игры, отправив сначала на курсы в Генштаб, а потом оставив томиться в тылу: мол, поутихнет боевая слава, тут мы его и снимем.
Отказ Второй Николаевской дивизии участвовать в подавлении Сенгилеевского бунта как нельзя лучше соответствовал ожиданиям Михаила Васильевича Фрунзе, и он отправил в Реввоенсовет рапорт о неподчинении Чепаева.
Однако приказа о снятии Чепаева с должности не прислали. Вместо этого к Фрунзе приехал председатель Реввоенсовета — Лев Давыдович Троцкий.
— Товарищ Фрунзе, я сейчас с тобой буду говорить о вещах секретных, — сказал он командарму и жестом предложил присесть — мол, иначе упадешь. — Ты уверен, что не испугаешься? Круг информированных лиц очень узок — Ильич, я, Дзержинский, Петере и Вацетис.
— Я не робкого десятка, товарищ Троцкий.
— Знаю, Михаил Васильевич, знаю. Но тут все слишком, понимаешь... — Лев Давыдович покрутил кистью руки в знак неопределенности материй, о которых предстоит вести речь. — В общем, я сам сначала не поверил.