Банды Нью-Йорка

Осбери Герберт

Несчастья часто случались в кафе «Мэриленд» за те несколько лет, что оно просуществовало. В конце 1909 года там были убиты 3 человека в ссоре между бандитами Трикера из-за женщины, а примерно через год главарь банды сделал серьезную ошибку, посмеявшись над «гоферами». Возможно, Трикер недооценил силу и жестокость страшных хозяев Вест-Сайда или поверил тому, что «гоферы» заняты кровопролитной медждоусобицей; как бы то ни было, он не стал мешать одному из своих головорезов, когда тот забрел в «Адскую кухню», завоевал там впечатлительное сердце Гусыни Иды и с триумфом привел ее на Двадцать восьмую улицу, где она была официально признана королевой «Мэриленда». Гусыня Ида, известная красавица преступного мира, была предметом вожделения многих «гоферов», и ее предательство породило множество слухов. «Гоферы» возмущенно потребовали немедленно вернуть ее в «Адскую кухню», но она отказалась покидать своего нового любовника. Тогда они послали к Чику Трикеру эмиссара, угрожая забрать

девушку силой. Трикер отказался вмешиваться в это дело, и представитель Вест-Сайда вернулся восвояси в крайнем раздражении. В «Адской кухне» тут же началась подготовка к войне. Но ближайшие несколько недель ничего не происходило, гангстеры Трикера, тоже основательно подготовившиеся к нападению, ослабили бдительность, и гарнизон «Мэриленда» значительно уменьшился. Однажды октябрьской ночью, когда выпал первый снег, четверо лучших бойцов «гоферов», один из которых в свое время пользовался благосклонностью Гусыни Иды, зашли в кафе, как обычные посетители. Они заказали пиво, а с полдюжины гангстеров Трикера нервно наблюдали за ними из-за столов, удивляясь подобной наглости; они до такой степени были шокированы, что даже не напали на дерзких незваных гостей. Молчание нарушила Гусыня Ида.

– Однако! – возмутилась она. – Ну вы и нахалы!

«Гоферы» не обращали на нее внимания. Они спокойно попивали пиво, и, когда кружки опустели, один из них сказал:

– Ну ладно, давай, что ли!

Они развернулись, и восемь револьверов вылетели из их карманов. Не успели ошеломленные бандиты Чика Трикера вытащить свои стволы, как град пуль обрушился на столы со стороны бара. Двое барменов, не являющихся людьми Трикера, сразу же упали на пол, а пятеро из шести гангстеров Трикера получили тяжелые ранения. Шестой, молодой Локинвар, который и увел Гусыню Иду из «Адской кухни», отбросил свое оружие и быстро заполз под широкие юбки своей возлюбленной. «Гоферы» не стали стрелять в него. Они спокойно стояли с револьверами в руках, ожидая действий от Гусыни Иды. И эта леди повела себя достойно, согласно лучшим традициям «Адской кухни». Она строго посмотрела на трусливого негодяя, который заполучил ее любовь и увел из логова «гоферов», и, презрительно пожав плечами, наклонилась и вытащила бандита из убежища.

– Эй, вы! – крикнула она. – Заберите его!

Она вытолкнула Локинвара на середину зала, и он, дрожа, так и стоял там на четвереньках. Потом одновременно выстрелили четыре револьвера, и четыре пули вошли в его тело. Затем вперед шагнул «гофер», который до этого был возлюбленным Гусыни Иды, и по гангстерскому обычаю завершил дело, выстрелив ему в голову. После этого «гоферы» спокойно вышли на улицу. А за ними на почтительном расстоянии шла Гусыня Ида, раскрасневшаяся от гордости, что в честь ее состоялась такая борьба. Впредь, однако, она никогда более не покидала «Адской кухни».

Настоящее имя Большого Джека Зелига было Уильям Альбертс. Он родился на Норфолк-стрит в 1882 году в уважаемой еврейской семье, а свою криминальную карьеру начал в возрасте 14 лет, убежав из дома и став одним из юных карманников Сумасшедшего Батча. Джек был способным учеником и поистине обладал воровским талантом; он так быстро преуспевал в этом деле, что уже через год с успехом работал самостоятельно, ловко воруя кошельки и драгоценности в толпе на Бауэри и Чэтэм-сквер. Это был стройный миловидный мальчик с худощавым лицом и огромными карими глазами, которые, казалось, готовы были наполниться слезами в любой момент; взгляд же его бывал таким испуганным, когда его арестовывали, что сердце обвинителя смягчалось, и заявление отзывалось. Одного человека, у которого Зелиг стянул кошелек, тот настолько разжалобил, что он купил ему новый костюм и еще дал денег. Невинная внешность Зелига помогала ему до поры до времени, но, когда ему было уже за 20, он стал долговязым и его уловки с полными слез глазами уже не проходили, он разработал другую схему, как обводить правосудие вокруг пальца. Когда его привлекали к суду, в зал заседаний робко входила хрупкая девушка и со слезами начинала причитать:

– О господин судья, во имя Господа Бога, не посылайте моего любимого мужа и отца моего ребенка в тюрьму! Умоляю вас!

Мало кто из судебных работников низшей инстанции оказывался достаточно твердым, чтобы устоять перед слезами и стенаниями девушки, и поэтому Зелига освобождали с предупреждениями; ему рекомендовалось быть примерным супругом и идти домой к жене и ребенку, которых у него конечно же не было. Но в конце концов Зелиг предстал перед секретарем Джоном Гоффом, который позже стал судьей Верховного суда и был исключительно уравновешенным юристом.

Гофф терпеливо выслушал девушку до конца, а затем вежливо приказал, чтобы ее вывели из помещения; в тот раз Джек Зелиг был приговорен к своему первому из многих тюремному заключению. Сыграв свою роль, девушка впоследствии пропала из вида, а для того, чтобы обеспечить себя необходимой защитой, Зелиг присоединился к банде Монаха Истмена. Вскоре он стал выдающейся фигурой преступного мира, получив широкую известность своим умелым обращением с револьвером и дубинкой. На тот момент,

когда Истмен попал в тюрьму, по бандитской иерархии Зелига, наверное, можно было поставить наравне с Кидом Твистом и Ричи Фицпатриком. Зелиг сохранял лояльность по отношению к Твисту во время его войны с Фицпатриком за место главаря, а после смерти Твиста предложил Джеку Сирокко и Чику Трикеру поделить группировку на три банды и дать гангстерам самим выбирать себе вожака. Самые отпетые головорезы Истмена доверили свои судьбы Зелигу, и по мере возрастания его известности у него все прибавлялось последователей из числа тех амбициозных юношей, которые желали проявить свою доблесть в качестве воров и убийц. Самыми, пожалуй, известными из новоприбывших были Кровавый Гип, Левый Луи, Франк Даго и Белый Льюис, которым особую известность принесло убийство Розенталя. Их настоящими именами были Гарри Горовиц, Луи Розенберг, Франк Чирофици и Якоб Сидершнер. Товарищи Горовица называли его вначале Кровавый Гиб, но Гиб звучало несколько неудобно, и газетчики скоро поменяли его на Гип, и таким образом в историю гангстеров он вошел под именем Кровавый Гиб.

В свободное от заказов Джека Зелига и обирания пьяных в кабаках Бауэри время Кровавый Гип охранял дешевые танцы в Ист-Сайде, вскоре став одним из самых известных вышибал со времен Монаха Истмена. Он обладал необыкновенной силой и частенько хвастался, что может о колено сломать человеку позвоночник. Более того, несколько раз он проделал это перед свидетелями. Однажды, чтобы выиграть пари на 2 доллара, он схватил какого-то совершенно случайного человека и сломал ему позвоночник в трех местах. Мастерски научился Гип и стрелять из револьвера; к тому же он чрезвычайно точно бросал бомбы, что ему особенно нравилось. «Мне нравится слышать грохот», – объяснял Кровавый Гип. Организовал он и свое собственное дело – возглавил небольшую банду, состоящую из грабителей и карманников, орудовавших в верхней части города, где-то в районе Сто двадцать пятой улицы.

Белый Льюис был третьесортным боксером, но под опекой Большого Джека стал мастером дубинки и метким стрелком. Левый Луи промышлял воровством, но, тем не менее, всегда соглашался выполнить работу, требующую применить оружие. Франк Даго имел репутацию убийцы и презирал задания, не обещавшие кровопролития. Говорят, что еще до убийства Розенталя на его револьвере уже было шесть зарубок, а детектив Вал О'Фаррелл, широко известный в преступном мире как один из «трех мушкетеров» – остальными двумя были Кинстлер и Дугган, его партнеры, – называл его самым крутым в США. Франк Даго был сначала в банде Чика Трикера, но тот не смог удовлетворить его непокорный дух. Поэтому Даго перебежал к Зелигу. У него была девушка по имени Голландка Сэди, которая тоже была выдающимся бойцом – она носила мясницкий нож в муфте и частенько прибегала к нему, когда ее любовнику приходилось туго.

И вот, командуя этими талантливыми головорезами, Большой Джек Зелиг с успехом вел различные дела по части драк, убийств, стрельбы и бросания гранат. Разброс цен на услуги был у него очень широким, а иногда, если ему заказывали совсем простого человека и шансов на полицейское расследование было мало, он вообще пренебрегал оплатой и вознаграждал себя тем, что конфисковывал любые ценные вещи, которыми могла обладать жертва. Как-то раз один из членов банды Зелига поведал детективам расценки, установленные главарем, хотя они и могли быть немного увеличены в случае большой опасности при выполнении задания: полоснуть ножом по щеке – от 1 до 10 долларов, выстрелить в ногу – от 1 до 25, выстрелить в руку – от 5 до 25, бросить гранату – от 5 до 50, убить – от 10 до 100 долларов.

Но даже при столь низких ценах на убийства и увечья все равно бывали периоды затишья. Однажды вечером в 1911 году, когда у Зелига кончились деньги, а надо было произвести впечатление на свою новую любовницу, он вломился в какой-то бордель в Ист-Сайде и отобрал у хозяйки 8 долларов. Вопреки традициям она пожаловалась в полицию, и детектив, посланный, чтобы сделать Зелигу замечание и убедить его вести себя посдержаннее, обнаружил главаря банды в крайнем раздражении. Они поссорились, и Зелиг был арестован, а когда сержант в полицейском управлении нашел заряженный револьвер у него в кармане, то предъявил ему обвинение не только в ограблении, но и в незаконном хранении оружия. Столкнувшись с возможностью быть приговоренным к длительному тюремному заключению, Зелиг попросил Трикера и Сирокко навестить ограбленную им женщину, вернуть ей 8 долларов и запугать при этом, чтобы та не давала показаний против него. У Трикера и Сирокко ничего не получилось, зато Джимми Келли, владелец кабака в Бауэри и глава небольшой банды, преуспел в запугивании женщины. Когда состоялась очная ставка с Зелигом, она поклялась, что никогда его раньше не видела и он даже отдаленно не походит на человека, обокравшего ее. Обвинение в ограблении, таким образом, потерпело крах, а посредством политических связей гангстеры быстро добились снятия второй части обвинения. Через несколько дней Зелиг вышел на свободу, поклявшись отомстить Трикеру и Сирокко. Встретив Трикера на улице, он прижал его к двери и нацелил свой револьвер в его живот.