Банк, который булькнул
Шрифт:
— На что в основном мы можем рассчитывать, — сказал тогда Келп, — так это на доходы, скрываемые от налогов. Здесь больше всего подходят врачи, но с цветочниками тоже дело иметь неплохо. Короче говоря, подходит любой, чья работа позволяет ему утаивать часть наличных и не сообщать о них в налоговое управление. Ты бы удивился, если бы узнал, сколько «капусты» хранится в этой стране в частных сейфах. Они откладывают деньги, чтобы уйти на покой. Они не могут тратить их в открытую сейчас, потому что боятся, что на них выйдут налоговые инспекторы. По той же причине они не могут вложить их ни в одно законное предприятие. Так что деньги просто лежат, не принося никакого дохода, да тут ещё эта проклятая инфляция — вот эти ребята и ищут какой-нибудь способ заставить их работать. Они готовы пойти на большой риск, если смогут получить высокую прибыль. И ещё они могут быть отличными партнёрами, которые умеют держать язык за зубами.
— С ума сойти можно! Аж дух захватывает! — восхищённо воскликнул Виктор.
— Лично я предпочитаю иметь дело с врачами, — признался Келп. — Сам не знаю почему, но у меня насчёт них пунктик. Я пользуюсь их машинами, их деньгами… Короче говоря, они меня ещё ни разу не подводили. Ты спокойно можешь доверять врачам.
Как бы то ни было, но они сидели в приёмной уже целых полчаса. Вскоре после их прихода медсестра вызвала толстуху в кабинет, но обратно та так и не вышла, как, впрочем, и никто из остальных пациентов. Виктор долго ломал над этим голову, пока позже не обнаружил, что существует ещё один выход из кабинета — дверь, которая вела к лифту.
Наконец медсестра подошла и к ним.
— Доктор вас сейчас примет.
Келп последовал за ней, Виктор — за Келпом, и, миновав короткий коридор, они оказались в смотровой — небольшой комнатке, в которой стояло несколько белых шкафчиков и большой высокий стол, обтянутый искусственной чёрной кожей.
— Доктор сейчас будет, — сказала медсестра и вышла, закрыв за собой дверь.
Келп уселся на стол и, болтая ногами, заявил:
— А теперь говорить буду я.
— Разумеется, — послушно согласился Виктор. Он прошёлся по комнате, разглядывая таблицы на стенах и читая наклейки на пузырьках с лекарствами, но тут дверь открылась и вошёл врач.
— Здравствуйте, доктор Осбертсон, — вежливо произнёс Келп, вставая. — Это мой племянник Виктор. Отличный парень.
Виктор улыбнулся доктору Осбертсону. Это был важного вида человек лет пятидесяти, напоминавший раздражённого пухлого младенца с круглой физиономией.
— Я вовсе не уверен, — с ходу заявил Осбертсон, — что мне ещё раз захочется участвовать в подобном деле.
— Что ж, это целиком на ваше усмотрение. Хотя похоже, что дельце наклёвывается очень даже неплохое.
— Видите ли, в последнее время дела на бирже… — доктор замолчал и оглядел с таким видом, словно видел её впервые, и она ему не очень-то понравилась. — Здесь даже негде сесть. Пойдёмте-ка со мной.
Они вышли в коридор и, не доходя до приёмной, свернули в маленький обитый деревянными панелями кабинет, всю обстановку которого составляли письменный стол с вращающимся креслом и пара обитых коричневой материей стульев. Доктор, недовольно хмурясь, с размаху шлёпнулся в кресло, а Келп и Виктор расположились на стульях.
— В общем, купил я акций… — недовольно буркнул доктор. — Послушайтесь моего совета, никогда не читайте биржевой информационный бюллетень. Люди, которые его составляют, тоже ведь могут ошибаться.
— Да, наверное, — кивнул Келп.
— К тому же у меня ещё и угнали машину!
Виктор покосился на Келпа, который с сочувственным видом слушал доктора.
— Что вы говорите?
— Прямо на следующий день. Наверное, подростки, покататься им захотелось, видите ли. Ухитрились разбить мне задний бампер.
— Подростки? Их поймали?
— Кто? Полиция? — Надутая младенческая физиономия Осбертсона исказилась в презрительной усмешке, как будто Келп сморозил глупость. — Не смешите. Эти болваны никого поймать не способны.
— Будем надеяться, что так, — усмехнулся Келп. — Ну, так как насчёт нашего предложения?
— А потом ещё пришлось выкупить кое-какие письма, — не слушая, продолжал доктор, пренебрежительно взмахнув рукой. — Бывшая пациентка. Разумеется, в них не было ничего такого, просто, чтобы немного её утешить…
— Жена составителя биржевого бюллетеня?
— Что? Нет, я, слава богу, никогда ей ничего не писал. Это была… впрочем, неважно. Короче говоря, расходы были изрядные. А машина оказалась последней соломинкой.
— Вы что, оставили ключ в замке зажигания?
— Конечно, нет! — Доктор резко выпрямился, дабы показать, насколько он возмущён подобным предположением.
— Но ведь вы застрахованы, — мягко напомнил Келп.
— Даже в этом случае вам не удастся возместить все расходы, — возразил Осбертсон. — Приходится ездить на такси, то и дело звонить, оценка, учёт амортизации и так далее… А я человек занятой, у меня на это нет времени. И тут ещё вы приходите. А что, если вас поймают?
— Мы сделаем всё от нас зависящее, чтобы этого избежать.
— Да, но что, если это всё-таки случится? Тогда я лишусь ещё и… кстати, сколько вы хотите?
— Мы подумали и решили, что четырёх тысяч вполне хватит.
Доктор вытянул губы трубочкой. Теперь он был похож на ребёнка, у которого только что отобрали пустышку.
— Сумма немалая.
— Вернём восемь тысяч.
— Если у вас всё получится.
— Дело верняк. — Келп подмигнул. — Сами понимаете, я не могу посвятить вас во все подробности, но…
Доктор замахал руками, словно пытался отогнать рассерженную осу.
— Не надо мне ничего рассказывать! Я ничего не хочу знать! Я вовсе не желаю становиться вашим соучастником!
— Естественно, — согласился Келп. — Я прекрасно понимаю ваши чувства. Так или иначе, но мы считаем, что дело почти на сто процентов верное. Можно сказать, деньги уже в кармане.
Осбертсон задумчиво повертел в руках зелёную промокашку.
— Значит, говорите, четыре тысячи?
— Может статься, понадобится чуть больше, но вряд ли.
— Вы просите у меня всю необходимую сумму?