Банши

Медведева Анастасия

Насколько я знаю, пассажир должен сидеть сзади. Потому я нахмурилась и в нерешительности застыла перед мотоциклом, а когда всё ж-таки пересилила себя и собралась, было, занести ногу, чтобы устроиться перед Шоном, тот решительно произнёс:

— Нет. Не так.

Я вопросительно посмотрела на него. Парень сжал челюсть, по-видимому, раздражаясь от моей тупости, схватил меня за руку, разворачивая к себе лицом и потянул на сиденье.

— Но так не езд… — начала, было, я.

— Сядь! — раздражённо перебил Шон, затем, когда я всё-таки села, неожиданно протянул ко мне руки, быстро приподнял

за ту часть, что была едва прикрыта мокрой тканью, и резко усадил к себе на бёдра.

Я даже удивиться не успела, как он так же грубо прижал меня к себе, вынуждая обнять его руками за талию, завёл мотоцикл и сорвался с места…

Мне ничего не оставалось, как прижаться к Шону всем телом, уткнувшись лицом куда-то между его шеей и плечом, и надеяться, что мы не разобьёмся, мчась на подобной скорости ночью, да ещё и в дождь! Это была моя первая поездка на мотоцикле, и сказать, что я была впечатлена — это ничего не сказать: ощущения были просто запредельными, учитывая, что я ехала спиной вперёд, да ещё и облепив малознакомого парня руками и ногами, как маленькая обезьянка. Через несколько минут я начала ощущать тепло от его тела и перестала тихо подрагивать от сырости и холода… Тело Шона было не просто горячим, оно грело, как солнышко. Жаркое, гладкое, дико сексуальное солнышко в татуировках… В какой-то момент мне даже удалось расслабиться и прикрыть глаза…

Меня с улицы подобрал парень моей мечты… мокрую, озябшую, босую… и теперь он мчит меня в свой особняк… мчит на железном коне, прижимая рукой к своему горячему телу…

Ну, все поняли, куда ведёт меня моя фантазия?..

Стоп! А когда он прижимать-то начал?!

Я открыла глаза, вдруг осознав, что мы давно приехали (или недавно?) и теперь находились возле входа в поместье, продолжая сидеть на мотоцикле. Моё сердце начало отстукивать рваный ритм, а жар, что был сосредоточен лишь в тех местах, где моё тело соприкасалось с ним — затопил всю меня до основания.

— Проснулась? — Шон не спрашивал, он утверждал, затем выпрямился на ногах, поднимая меня на себе, перешагнул через байк и неспешно направился к входной двери.

— Я… — начала, было, я, не зная, как ему объяснить, что подобная поза не годится для вхождения в дом… и что нас могут неправильно понять… и что вообще — у меня есть две ноги, с которыми я до этого дня отлично справлялась, не путаясь в управлении — как меня заткнули одним единственным предложением:

— Ты пробежала босиком несколько километров в дождь — даже не думай, что я дам тебе пройти по полу.

Я замолчала. Я впечатлилась. Я дала себе зарок никогда больше не смотреть в сторону татуированных, красивых, обаятельных засранцев.

Меня внесли в дом, меня подняли на второй этаж, меня опустили в ванную, включили воду и вручили мне шланг от душа в руки.

— Раз ты отлично понимаешь меня — мне не нужно объяснять, что делать, — сказал Шон, затем отошёл на шаг и закрыл меня полупрозрачной занавеской.

Гадский гад.

Я стянула с себя мокрое платье, скинув его в раковину, направила на тело тёплые струи воды и едва не застонала от блаженства: сейчас, когда режим «Банши» был сведён на «нет», я очень чётко ощущала, как замёрзла… и как застыли мои ноги… чёрт! Надеюсь, я не почувствую

все прелести простуды, когда проснусь завтра утром! Как надеюсь, что не обнаружу кучу синяков на своём теле, когда посмотрю на себя в зеркало!

Потому как, покатали меня по асфальту знатно…

— Где она? — голос Киана заставил меня вздрогнуть, а затем — не без беспокойства вспомнить о том, при каких обстоятельствах мы пересеклись в последний раз.

— Чёёёёрт, — уже вслух прошипела я и начала быстренько смывать с себя гель для душа.

— Она вся продрогла, и, кажется, сильно напугана, — я ослышалась, или это голос Шона? Того самого Шона, который не хотел, чтоб я своими продрогшими грязными ногами пачкала его паркет?..

— Почему она продрогла? Ты что, вез её без шлема, всю вымокшую — на большой скорости?.. Ты вообще в курсе, что, если её кровь засыпает, она становится обычным человеком?!

— А я что, должен был её в плед укутать? Или зонтик с собой захватить? Я вообще не обязан за ней следить! Какого черта, Киан? Это твои проблемы! Она — твоя проблема! Не впутывай меня в это!

— Тая! — дверь в ванную открылась, судя по голосу — старшим братом.

— Я моюсь! Идите все на хрен! — завопила я, совершенно наплевав на все приличия.

Как ни странно, дверь после этого прикрылась.

А когда я, ведомая инстинктом самосохранения, выждала пару минут и, наконец, вышла в коридор, обмотанная полотенцем, — оба брата встретили меня хмурыми взглядами, стоя рядом с моей комнатой.

— Знать ничего не хочу! — сделав морду кирпичом и пройдя в свои «покои», сказала я, а затем — быстро закрылась внутри спальни.

— Тая, нам нужно поговорить, — через дверь обратился ко мне Киан.

— Тебе нужно вспомнить, зачем ты меня привёз, и на чьих плечах лежит обязанность следить за мной, — парировала я.

Выслушивать, как они высказывают друг другу претензии, не желая брать на себя ответственность, было просто смешно. И неприятно — чего уж тут…

— Я не думал, что тебя понесёт в первый же день, — чуть спокойнее ответил Киан.

— Ты о многом не думал, когда вёз меня в дом своего брата, — заметила я, вытирая волосы полотенцем.

А потом неожиданно чихнула… Нет-нет-нет! Только не это! Я не хочу болеть в Италии! Я хочу изучать Италию, хочу гулять по Италии, хочу общаться с итальянцами, но никак не лежать в кровати с температурой!

— Тая, ты простыла? — слегка взволнованно спросил Киан.

— Нет, блин, я прям лучусь здоровьем и хорошим настроением! — огрызнулась я, — И вообще — оставьте меня! Я хочу спать!

Через несколько секунд от двери кто-то отошёл — не стану утверждать, но, кажется, это был Шон. Через минуту звук повторился — должно быть, теперь сдался и Киан. А я просто упала на кровать и начала думать.

А поводов для думы было много…

Во-первых, что за Бог Смерти, о котором я вспоминала, пока бежала в бреду на зов чужого сердца? Во-вторых, почему именно меня он должен услышать? Мы как-то связаны? В-третьих — как он выглядит? Если он вообще имеет какую-то форму… И что я буду делать в Ирландии, когда весь народ будет знать меня в глаза и при этом понимать — что если я появлюсь у их дома, то кто-то из семьи точно умрёт?!