Барабаны осени. Книга 1. О, дерзкий новый мир!
Шрифт:
Он взял мою правую руку, его большой палец нежно погладил мое серебряное обручальное кольцо.
— Возможно, в один прекрасный день я увешаю тебя с ног до головы кружевами и драгоценностями, — тихо сказал он. — Я никогда прежде ничего тебе не дарил, просто не мог, — только вот это серебряное колечко да жемчуга моей матушки.
— Ты дал мне куда больше, чем вся та мишура, — ответила я, сжимая его палец. — И прежде всего ты дал мне Брианну.
Он чуть заметно улыбнулся, уставившись в палубу.
— А, да, верно. Наверное, у нее были серьезные причины… чтобы остаться там,
Я притянула его к себе, и он положил голову мне на колени.
— Но ведь она и родилась там, разве не так? — продолжил Джейми. Он поднял руку, обвел широким жестом реку, лес, небо… — Родись она здесь — она и жила бы здесь.
— Да, это так, — тихо сказала я, гладя мягкие локоны, так похожие на волосы Брианны. — Тогда это была бы ее страна.
Да, если бы она родилась здесь, эта страна стала бы ее настоящей родиной… чего никогда не будет со мной и Джейми, как бы долго мы ни прожили тут.
Джейми кивнул, потерся щетиной о мою юбку.
— Мне вовсе не хочется снова лезть в драку или как-то еще навлекать на тебя опасность, Сасснек, но если бы я мог что-то сделать… ну, что-то построить, например, ради ее безопасности, или создать настоящий рай на земле… — он чуть заметно вздрогнул. — Мне было бы приятно работать для нашей девочки, — тихо закончил он.
Мы долго сидели молча, прижавшись друг к другу, следя за медленным движением едва различимой воды, отражающей маленький тусклый фонарь…
— Я оставлю эти жемчужины ей, — сказала я наконец — Это, по-моему, справедливо; они ведь и были предназначены ей. — Пальцем правой руки я осторожно провела по губам Джейми. — А мне самой нужно только вот это кольцо, и ничего больше.
Он поймал обе мои руки и поцеловал их по очереди — сначала левую, на которой я все еще носила золотое кольцо Фрэнка, а потом правую, на которой красовалось серебряное колечко, надетое им самим.
— Da mi basia mille, — прошептал он с улыбкой. Даруй мне тысячу поцелуев. Так было написано на внутренней стороне моего кольца, — всего лишь небольшая цитата из любовной песни Катулла. Я наклонилась и тут же даровала ему один из тысячи поцелуев.
— Dein mille altera, — сказала я. А потом еще тысячу.
Было уже около полуночи, когда мы наконец пришвартовались возле небольшой, но густой рощицы. Погода наконец начала меняться; жара и влажность пока что не отступили, но в воздухе возникло ощущение грозы, и подлесок время от времени шелестел, когда по нему пробегали редкие всплески воздушных волн, или когда сквозь него мчались со всех лап всякие мелкие ночные зверюшки, спешившие укрыться в своих норах до начала шторма.
Мы уже почти добрались до той части реки, где больше не ощущалось влияние приливов, и дальше нам предстояло плыть под парусом либо при помощи шеста, и капитан Фриман весьма надеялся хорошо продвинуться вперед на крыльях грозы. И если бы нам действительно так повезло, мы смогли бы наконец немного отдохнуть от жары. Я улеглась на корме, но далеко не сразу смогла уснуть, хотя и
По расчетам капитана, мы должны были добраться до Кросскрика к вечеру следующего дня — или, в крайнем случае, через день. Я и сама удивилась, обнаружив, как сильно мне хочется добраться наконец до места; два месяца жизни в дороге, когда мы перебивались как могли, вызывали страстное желание обрести надежную крышу над головой, пусть даже и ненадолго.
Будучи отлично знакомой со щедрым гостеприимством шотландских горцев, с их привязанностью к любому, самому дальнему родственнику, я ничуть не сомневалась, что встретят нас отлично. Джейми, похоже, вообще не принимал в расчет тот факт, что с данной тетушкой он не встречался сорок с лишним лет, и полагал, что это нисколько не может помешать сердечной встрече, — и я была абсолютно уверена в его правоте. И в то же время я не могла справиться со все нараставшим любопытством — мне хотелось узнать как можно больше о Джокасте Камерон.
Вообще-то на свете существовало пять отпрысков фамилии Маккензи, пятеро детей старого Рыжего Якоба, построившего замок Леох. Мать Джейми, Элен, была старшей, Джокаста — самой младшей из этих детей. Джанет, другая их сестра, умерла, как и Элен, еще до нашей встречи с Джейми, но я была знакома с двумя их братьями, Колумом и Дугалом, и довольно хорошо, и потому не могла удержаться от размышлений о том, что же представляет собой последняя представительница семейства Маккензи из Леоха.
Наверное, она высока ростом, думала я, поглядывая на Джейми, мирно растянувшегося на палубе рядом со мной. Высокая и, пожалуй, рыжеволосая. Они все были высокими — даже Колум, жертва дегенеративных изменений в спинном мозгу, согнувших его, был высоким до начала болезни; да, большинство их них были светлокожими викингами, сиявшими всеми оттенками рыжины — от огненно-красных волос Джейми до шевелюры цвета темной ржавчины, которой обладал его дядя Дугал. Только у Колума были по-настоящему темные волосы.
Припоминая Колума и Дугала, я вдруг ощутила легкий укол тревоги. Колум умер еще до Калодена, умер от своей болезни. Дугал тоже умер, накануне битвы — его убил Джейми. Это было связано с защитой… защитой меня, если уж на то пошло… и оказалось одной из многих смертей, случившихся в том проклятом кровавом апреле. Я понятия не имела, думал ли вообще Джейми о том, что он может сказать, когда после первых радостных приветствий в Речной Излучине милая домашняя болтовня дойдет до неизбежных вопросов: «О, а когда ты в последний раз видел такого-то и такого-то?..»
Джейми вздохнул и вытянулся во сне. Он был способен — и использовал эту свою способность вовсю — спать на чем угодно, и ему приходилось леживать и на сыром вереске, и в душных заплесневелых пещерах, и на каменном полу тюремной камеры. Я даже подумала, что теплая деревянная палуба после всего этого могла показаться ему отличной постелью.
Однако я-то не была ни настолько эластичной, ни настолько твердой, чтобы наслаждаться подобным ложем; и тем не менее усталость постепенно брала свое, и лишь острое любопытство, направленное на наше ближайшее будущее, довольно долго не давало мне заснуть.