Барбарелла, или Флорентийская история
Шрифт:
А вместе мы оказались всемогущими. Но — только в пределах дома и парка.
Поэтому пока мы здесь, в эту ночь будет звучать любая музыка, какую бы нам захотелось, и на столах будут любые кушанья и вина. Нам подвластна только эта ночь, но её мы проведём так, как нам захочется.
А когда мы будем возвращаться на свои холсты, то можем прихватить с собой, кого пожелаем. Я предлагал Роберто уйти и стать одним из нас, но он не согласился, ему была важна его человеческая сущность, жизнь и смерть. А вот некоторых других мы не спрашивали.
— Тех самых, которых потом не
— Да, эти были, всё так. Первая из них была глупа и заносчива, не желала ни читать семейный архив, ни слушать тех, кто его читал, и рассказывала всякую ересь. Товарищи по работе её не убедили, тогда пришлось убеждать уже нам. То есть — не убеждать, но принимать решение. И мы приняли его, её можно разглядеть на заднем плане портрета моей бабушки Аннунциаты — если приглядываться и знать, в каком месте искать.
Художника, по вине которого мы потеряли Джованну, забрал себе Пьетро Младший, Джованна была его дочерью.
Мерзкую девку, которая водила сюда своих мерзких друзей, никто брать не хотел. Её поместили на оборот объявления о выставке — стояло такое дело в большом зале. Эта штука до сих пор находится где-то в подвале.
Нелюбимая нами Анжелика Райт окончила свои земные дни среди изображений деревьев на портрете Риккардо, мужа Джиневры. Нужно очень постараться, чтобы найти её там.
А приехавшая с ней вместе беспардонная особа из-за океана досталась госпоже Мари. Особа хотела приобрести портрет Мари в свою коллекцию, теперь они неразлучны. К слову, Мари не осталась здесь у нас, она вернулась во Францию, в какой-то из тамошних музеев, как я понял. Это случилось уже после ночи нашего праздника, и я мог разве что ловить обрывки разговоров, поэтому не знаю деталей. Госпожа Ричардсон пребывает с ней. Хотите знать подробности? Спросите Мауро Кристофори, он должен был написать для двух этих мерзавок заключение о ценности и подлинности портрета Мари, он вам расскажет.
— Позвольте, кто такая Мари и кто такая госпожа Ричардсон? Про остальных-то мы знаем, — вклинился Варфоломей.
— Мари не имеет отношения к нашему семейству, она французская герцогиня, её портрет писал Рубенс. Холст попал сюда случайно, в том числе нужно было установить время написания и подлинность портрета. Благодаря тому, что Мари сама всё о себе рассказала, удалось установить ещё и личность. Но сегодня её с нами нет.
А о госпоже Ричардсон мы знаем ещё меньше, только имя. Она приехала откуда-то из-за океана, она была богата, она хотела картину. Она получила картину. Точнее, картина получила её, но это уже детали.
— Скажите, а как эти люди столь удачно попадали на виллу в нужную ночь? — продолжал расспрашивать Марни.
— Это нетрудно. Первым трём просто внушили, что они должны так сделать. Вы знакомы с Барбареллой и понимаете, как это происходит. Анжелика Райт заявилась сама, и я вижу здесь господень промысел — если бы она выбрала любую другую ночь для своих бесовских дел, то ничего бы ей не было. Но она выбрала нашу ночь — и получила сполна.
— Хорошо, но разве те люди, которых вы решили оставить с собой, не выбираются из своих холстов подобно вам? — задал следующий вопрос Марни.
— Кто ж им разрешит? Я не имею такого намерения. Мои родичи и коллеги — тоже, — отрезал Пьетро. — А теперь вы всё знаете, и мы возвращаемся к вопросу о том, куда мы будем размещать вас.
— Полагаю — никуда. Для чего вам это нужно?
— Потому, что вы знаете слишком много.
— Но ведь год назад вы отпустили Кристофори? Конечно, он запуган и не рассказывает ничего, но он уже опубликовал пару книг, и если внимательно их читать, то можно легко представить себе весь механизм вашей власти здесь.
— Вы о чём? — нахмурился Пьетро. — Он нарушил слово?
— Формально — нет. В его романах вещи и люди не названы своими именами, и всё происходящее я представил себе только сейчас, благодаря вашим словам. И я понимаю так — он собирался представить вам господина Маркони, нового главного хранителя. А наш визит в его планы не входил.
— Он пишет книги о нас? — изумилась Барбарелла. — Обо мне, о Пьетро, об остальных?
— Именно, сударыня. Увы, я не могу показать вам саму книгу, но вот её высочество, например, читала, и юная Кьяра, и Франческа. Отче, ты ведь тоже читал?
— Ну, читал, и ему сказал, и сам до сих пор думаю — лучше бы написал нормальную монографию. Хоть ссылаться было бы на что, — пробурчал Варфоломей. — Впрочем, если любезные хозяева нас отсюда не выпустят, то мне уже без надобности. Некому ссылаться будет. Окончить жизнь в картине — нет, я не просил у господа такого конца, несмотря на всю мою любовь к живописи!
— Это нужно уничтожить, — нахмурился Алессандро Медичи.
— Как вы это себе представляете? — поднял бровь Марни.
— Сжечь эти книги, — бросил тот.
— Мне очень жаль вас огорчать, но это невозможно, — Себастьен улыбался. — Увы, эти книги не имеют вещественных аналогов. Они размещены в сети — и даже если удалить их из того конкретного места, где они лежат, мы никогда не узнаем, какое количество копий уже сделали для себя читатели. Вот, скажем, у её высочества на компьютере наверняка есть копия. А то и на двух — на рабочем, чтобы читать в обед, и на личном, чтобы читать вечером. Её высочество то и дело что-то читает, каждую свободную минуту.
— Нет, я читала прямо на сайте, — Элоиза улыбалась, не могла не улыбаться. — А вы? — взглянула на Варфоломея.
— А я скачал, у них там неудобно устроено, всё время нужно загружать новую страницу, — проворчал тот.
Хозяева недоумённо переглядывались — они явно не понимали, о чём именно речь и где над ними смеются.
— То есть любой может прочитать и узнать, что здесь происходит? — Пьетро медленно поднялся во весь свой высокий рост.
— Нет, — покачала головой Элоиза. — Не любой, и узнать тоже не узнает, прочитает только фантазии господина Кристофори на вашу тему. Если не столкнуться лично с необыкновенными особенностями той же госпожи Барбареллы, то ни у кого не возникнет повода задуматься и сделать выводы. Ну и о дате вашего семейного сборища мы тоже узнали от неё.