Бархатистые прикосновения
Шрифт:
— Мне хотелось взглянуть, как охотится Лейла, и не более того! — вспылила Карен, злясь на Тони за то, что он смеется над ее чистыми чувствами и выставляет ее похотливой дурой.
— Ах вот оно что! Теперь тебя заинтересовали соколы! Какая удивительная тяга ко всему новому, — продолжал ерничать Тони, намекая на зоофилию.
— Да, я всегда была любознательной! И что в этом плохого?
— Нет, ничего. Успокойся! Итак, вернемся к программе этого вечера. Сначала ужин, затем осмотр библиотеки, а на десерт — ознакомление с рисунками Дика Бедуэлла. Как тебе нравится такая программа?
— А кто еще будет присутствовать на банкете? —
— Армина и Патти. Ирвину нравятся симпатичные девушки, поэтому советую надеть лучшее платье. И никаких чулок!
— Заткнись, Тони! — закричала Карен, утратив самообладание. — Я не собираюсь вертеть задницей перед американцем, пусть лорд Бернет на это не рассчитывает.
— Остынь! Никто и не просит тебя соблазнять нашего гостя. Просто нужно поднять ему настроение. Если потребуется его ублажать, Армина с этим справится, она девушка без комплексов. Мне за тобой заехать, или ты будешь строить из себя самостоятельную девушку?
— Я приеду сама, когда буду готова. Все, пока!
Карен оставила аппарат рядом с ванной, на случаи если позвонит кто-то еще. Она основательно подготовилась к омовению: обмотала полотенцем голову, поставила на пол бутылку холодного белого вина и бокал. Сделав глоток, она вытянулась в теплой воде, пахнущей жасмином, закрыла глаза и стала слушать музыку.
После просмотра видеокассеты с записью оперы «Саломея» она купила в магазине аудиокассету. И теперь с наслаждением слушала проникновенное сопрано певицы, исполняющей арию сумасбродной принцессы. Пение было столь прекрасным, что по спине Карен побежали мурашки.
Она стала теребить соски, представляя себе золотистые глаза Мэллори. Музыка обрела наивысший накал, отображая сцену, в которой Саломея берет отрубленную голову Иоанна и целует ее в губы. Рука Карен скользнула в промежность, палец стал тормошить клитор. И вместе с заключительными аккордами оркестра стены ванной сотряс ее истошный визг.
Выйдя из оцепенения, Карен вылезла из ванны и стала готовиться к банкету. Она решила, что сегодня должна выглядеть особенно элегантно, чтобы произвести на гостя приятное впечатление. Но и не только на него…
Усевшись перед зеркалом, Карен приступила к священнодействию. Сначала она вылила немножко жидкости из красивого флакона на ладонь и втерла ее в кожу лица. Потом стала массировать тело, начиная с пальцев ног. После этого она покрыла ногти бесцветным лаком, выбрила под мышками, посмотрела задумчиво на лобок, но не стала трогать его бритвой, оставшись вполне довольной видом своих мелких рыжеватых завитков.
Прошлым летом родители привезли ей из Турции подарок: оригинальный восточный женский наряд из шелка, украшенный вышивкой и жемчугом. Платье имело широкие длинные рукава и застегивалось спереди на петли и красивые пуговицы, обтянутые золотыми нитками.
К турецкой обновке подошли бусы из самоцветов и каплевидные серьги, а также плетеные сандалии, усыпанные искусственными драгоценными камнями — точная копия обуви, найденной в одной из усыпальниц фараона.
Шелк ее экзотического одеяния ласкал ей кожу, как губы любовника. Не желая отказывать себе в этом удовольствии, Карен решила не надевать белье. Турецкий наряд требовал соответствующего макияжа. Отбросив сомнения, она подвела глаза сурьмой, удлинив углы, припудрила скулы золотистой пудрой, а губы покрасила помадой цвета спелого абрикоса. Побрызгавшись цветочными духами, возбуждающими чувственность, Карен
— Рад с вами познакомиться, Карен. Лорд Бернет успел многое рассказать мне о вас! — произнес Ирвин Дуайер, крепко, по-американски, пожимая ей руку и благожелательно глядя в глаза. — Он совершенно очарован вами.
— Здравствуйте, мистер Дуайер, — не без легкого смущения сказала Карен. — Маркиз наверняка преувеличивает мои достоинства!
Гость из Америки производил впечатление добродушного человека, хотя под мягкой оболочкой угадывалась стальная сердцевина. На нем был прекрасно сшитый смокинг, на вид ему было лет пятьдесят. Мощный подбородок выдавал сильный характер, отсутствие морщин в углах глаз говорило, что он не чурается услуг пластического хирурга. Широкий в кости, Ирвин был мускулист и поджар, его редеющие светлые волосы выгорели на солнце. Голубые глаза и полные, чувственные губы придавали его округлому загоревшему лицу обаяние жуира и ловеласа, познавшего плотские радости во всем их разнообразии, но не пресытившегося ими, а продолжающего покорять женские сердца всеми способами, доступными финансовому воротиле и гедонисту, — подкупом, лестью и мужским очарованием.
— Зовите меня, пожалуйста, Ирвином! Так вы полагаете, маркиз преувеличивает ваши достоинства? Мне кажется, он их преуменьшает. Он умолчал о вашей неотразимой внешности, подчеркнув лишь ваш ум. Какой хитрец!
Американец обладал врожденной властностью и мощной мужской аурой. Даже непродолжительное общение с ним повергало женщин в трепет. Не стала исключением и Карен: соски ее набухли, промежность расплавилась, а в голове возникла мысль, что неплохо бы сблизиться с этим мужчиной и попытаться, вобрав в себя его сперму, стать такой же удачливой.
Гостиная, в которой они разговаривали, напоминала музей — так много в ней было антикварных вещей. Но вид у комнаты был вполне обжитой. Здесь уже находились Тони и Патти, одетая в пурпурное атласное платье с открытыми плечами, пышными рукавами и с лифом на китовом усе, подпирающем груди так, что они почти вывалились наружу. Ее черные волнистые волосы украшала белая камелия.
Вскоре появилась Армина, облаченная в облегающее серебристое платье, надетое на голое тело — это позволяло окружающим любоваться ее торчащими сосками, аппетитными ягодицами и таинственной впадиной между ними, отчетливо обозначающейся при ходьбе. Изящная, миниатюрная, дьявольски сексуальная, она была воплощением греховности. Оказавшись в окружении очаровательных женщин, Ирвин расцвел, но продолжал выказывать Карен свое особое расположение.
Мэллори беседовал с Мартой Райнер, секретаршей Ирвина, одетой в платье цвета детской неожиданности, совершенно не оживляющее ее невзрачную внешность. Ее каштановые волосы были стянуты в пучок, на носу блестели очки в дорогой оправе. Уставившись бессмысленным взглядом на маркиза, она пыталась следить за разговором своего шефа с его соблазнительницами. Не вызывало сомнений, что она сексуально озабочена и боготворит своего босса. В руке Марта сжимала блокнот и шариковую ручку, готовая стенографировать в любой момент.