Бархатная песня
Шрифт:
— Перестань! — раздался рядом голос. Это был слуга, который ее привез сюда, а теперь помог подняться. — Попридержи язык, или он вообще вышвырнет тебя отсюда.
Аликс начала было что-то говорить, но вынуждена была замолчать, чтобы вытащить былинку, застрявшую между десной и щекой, и таким образом лишилась возможности возразить.
Воспользовавшись паузой, мужчина обратился к Рейну, крепко вцепившись в руку Аликс, мешая ей заговорить, и почти крича, чтобы быть услышанным среди хриплого смеха:
— Ваша светлость, простите, пожалуйста, паренька. Вчера один дворянин
Рейн посерьезнел и сочувственно посмотрел на Аликс. Его взгляд заставил ее съежиться и отвести глаза. Она не нуждалась в жалости.
— Кто этот дворянин? — спросил Рейн голосом, полным искреннего беспокойства.
— Сын графа Уолденэмского.
Рейн плюнул с глубоким отвращением. Его красивое лицо исказила гримаса, а прекрасно очерченные губы искривились в злой усмешке.
— Пагнел, — произнес он презрительно. — Этот человек не имеет права называть себя ни мужчиной, ни дворянином. Присоединяйся ко мне, мальчик, и я докажу тебе, что мы с ним разного поля ягоды. Мне нужен оруженосец, и ты прекрасно справишься с этим делом.
В два шага он оказался около нее, и его рука по-дружески обняла ее за плечи.
— Не прикасайтесь ко мне, — выдохнула Аликс, отпрыгивая. — Мне не нужна ваша жалость, и я не гожусь, чтобы подносить вам сладкие пирожки. Я… мужчина и смогу прожить сам по себе. Я стану работать и заработаю себе на пропитание.
— Сладкие пирожки, говоришь? — переспросил Рейн, и на его левой щеке опять заиграла ямочка. — У меня такое чувство, мальчик, — прибавил он, оглядывая ее с ног до головы, — что ты представления не имеешь, какой тебя ожидает труд. Твои руки и ноги больше сгодились бы для девушки.
— Как вы смеете так меня оскорблять! — буквально задохнулась она, испугавшись, что он может ее разоблачить. Аликс схватилась за кинжал, но нашла только пустые ножны.
— Еще одна твоя ошибка, — сказал Рейн. — Ты же уронил его на землю. — Медленно, дразня ее, он извлек маленький кинжал из-за своего пояса на штанах — тех самых, что так тесно-тесно прилегали к его телу; треугольный лоскут рельефно прикрывал его мужское естество. — Я научу тебя, как надо обращаться с оружием, чтобы не растерять его в бою. — Рейн лениво провел большим пальцем по лезвию. — Затупился.
— Он оказался достаточно остр, чтобы порезать вашу толстую шкуру, — заявила Аликс решительно и вдруг улыбнулась ему; она сумела-таки отплатить за его самоуверенность.
Словно только что вспомнив о порезе, Рейн взглянул на рану, а потом снова на Аликс.
— Пойдем со мной, мой оруженосец, позаботься о моей ране, — спокойно сказал он, поворачиваясь к ней спиной, словно ожидая, что она немедленно последует за ним.
Аликс сразу же решила, что не останется в лагере во власти прихотей этого человека по имени Рейн, который одновременно привлекал и раздражал ее. И кроме того, ей не нравились эти грязные люди, стоявшие вокруг и жадно разглядывавшие ее, словно она играет в пьесе, затеянной для их развлечения.
Аликс повернулась к слуге, который привез ее сюда.
— Не желаю
— Разве тебя не учили исполнять приказы? — раздался из-за ее спины голос Рейна, и его рука схватила Аликс за шею. — Не позволю такому пустяку, как твоя ненависть, лишить меня хорошего оруженосца.
— Идите прочь! — орала она, пока он толкал ее впереди себя. — Не хочу здесь оставаться. И не останусь.
— Как я понимаю, ты у меня в долгу, поскольку пролил мою кровь. А теперь ступай туда! — скомандовал Рейн и втолкнул ее в большой шатер из парусины.
Стараясь не кричать от боли в ноге и от толчков, которым подвергалось ее и без того покрытое синяками тело, она ухватилась за высокую подпорку, стараясь выпрямиться.
— Бланш! — рявкнул Рейн, откинув клапан шатра. — Принеси немного воды и полотно, да проверь, что оно чистое. Итак, мальчик, — сказал он, снова поворачиваясь к ней и с минуту внимательно ее разглядывая. — У тебя болит нога. Снимай штаны и дай мне осмотреть ее.
— Нет! — вздрогнула Аликс, отступая назад. Рейн непритворно удивился.
— Ты меня боишься или… — он слегка улыбнулся, — или такой стеснительный? А, ладно, — сказал он, усаживаясь на походное ложе у стенки шатра, — наверное, ты и должен быть такой. Если бы у меня были ноги, как у тебя, я бы тоже стыдился их. Но не беспокойся, парень, мы нарастим немного мяса на твое тощее тело. Ах да, Бланш, поставь все сюда и ступай.
— Разве тебе не нужно перевязать рану? Аликс оторвалась от внимательного изучения своих ног, решив, что они совсем не плохи, и посмотрела на говорившую. Чуткость к звукам и особенно к голосам заставила ее пристально в нее вглядеться. Голос, чуть визгливый, с просительной интонацией, подавляемый наглыми нотками, вызвал у Аликс отвратительное ощущение, заставившее ее ощетиниться. Она увидела пухлую блондинку с всклокоченными грязными волосами, которая смотрела на Рейна так, словно готова была в любой момент проглотить его.
Испытывая непреодолимое отвращение, Аликс отвернулась.
— Рану перевяжет мальчик.
— Уж точно я этого делать не стану! — яростно заявила Аликс. — Пусть раной займется женщина, тем более что это женская работа, да и ей, кажется, хочется этим заниматься. — Улыбнувшись, Аликс подумала, что, пожалуй, не так уж плохо быть мужчиной и не заниматься неблагодарной, женской работой.
Неуловимым, стремительным движением Рейн наклонился вперед, схватил Аликс рукой за бедро и дернул к себе. Аликс, потеряв опору, споткнулась и со всего размаху упала на ушибленный крестец.
— Тебе нужны не только мускулы, но и хорошие манеры. А теперь уходи, Бланш, — строго приказал он женщине, которая стояла, вытаращив глаза. Как только они остались одни, Рейн снова повернулся к Аликс: — Я некоторое время буду к тебе снисходителен, потому что ты не получил благородного воспитания, но если вскоре ты не улучшишь манеры, твое хилое тело познакомится с хлыстом, и тогда мы поглядим, способен ли ты вести себя как полагается. Вода остывает, так что иди сюда, промой и перевяжи рану.