Бархатная смерть

Робертс Нора

– Ах, как жаль! Как раз завтра вечером у меня запланировано выжигание глаз раскаленной кочергой. Все уже договорено, не смогу отвертеться. Если бы не это…

– Убийство Томаса Эндерса – это большая новость, Даллас.

– Мы не говорили, что это было убийство. Мы еще сами не знаем.

– А до меня доходили другие слухи, – стояла на своем Надин. – Задушен в постели и куча пикантных подробностей. Если не убийство, тогда что? Случайная смерть в пылу секс-игры?

«Итак, утечка уже превратилась в потоп», – констатировала Ева.

– Ты

прекрасно знаешь, что я не могу сейчас ответить, Надин.

– Должна же я хоть попытаться! Он был хорошим парнем, Даллас. Мне хотелось бы осветить его смерть достойно.

– Ты его знача?

– Я делала о нем репортаж. О его жизни, жене, племяннике… Правда, это было давно. Не то чтобы я его хорошо знала, но то, что знала, мне нравилось. Таблоиды, да и другие СМИ – ты же знаешь! – раздуют сексуальный аспект. Я этого избежать не могу, но я хочу быть хотя бы справедливой. Так помоги же мне.

– Не в этот раз. Но я одолжу тебе Пибоди. Ты не подложишь ей свинью и не сорвешь нам расследование. А ей будет полезно потренироваться, она не привыкла работать со СМИ.

– Ладно, договорились. Мои люди с ней свяжутся, но ты ей передай, что я жду ее здесь, в студии, завтра к пяти.

– Надин, в нескольких словах скажи, что ты думаешь об отношениях Эндерса с женой и племянником.

– С женой любящие, нежные. Он гордился ею. Племянником – тем более. Помню, я спросила Эндерса, что он считает самым большим своим достижением. Он повернул ко мне фотографию, которая стояла на его столе. Это была фотография его племянника. «Вот мое главное достижение», – сказал он. Я поставила эту фразу в концовку репортажа.

– Спасибо. – Ева отключила связь и подняла голову, потому что в эту самую минуту в кабинет ворвалась Пибоди с охапкой еды.

– Тут у нас закрытые сандвичи с якобы индейкой, чипсы и такие хорошенькие корытца с салатом. Да, купила тебе банку пепси.

Ева мрачно следила, как Пибоди, аккуратно отодвигая бумаги, расставляет на столе еду.

– Какого черта ты ко мне подлизываешься, Пибоди? Чего тебе надо?

– Надо? Мне? Да я просто забочусь о тебе, беспокоюсь, как бы ты не забыла поесть. Вечно ты забываешь поесть, вот поэтому ты тощая, как змеюка. Хотя вообще-то тебе это идет. – Отводя взгляд, Пибоди добавила к сервировке салфетку и пластмассовую вилку. Ева продолжала следить за ней в мрачном молчании. – Ну ладно. Допустим, я надеялась, что, может быть, если мы не гонимся за кем-нибудь по горячему следу, ты могла бы в несравненной щедрости своего доброго сердца…

– Короче, Пибоди.

– Я хочу сегодня уйти пораньше, взять час личного времени. У нас с Макнабом свидание.

– Вы с Макнабом вместе живете.

– Ну да, в том-то все и дело. – Пибоди подтащила себе кресло для посетителей, взяла сандвич и принялась энергично жевать. – Мы поняли, что совместное проживание может погубить романтику отношений, а нам бы этого не хотелось. И мы договорились раз в неделю устраивать свидание. Сегодня первый вечер, и мне ужасно хочется попасть домой пораньше, навести красоту. Ну, чтобы это было нечто особенное, понимаешь? Сразить его наповал.

– Если хочешь сразить его наповал… мне самой много раз хотелось наподдать ему как следует… В общем, если хочешь сразить его наповал, лучше бы тебе вообще остаться дома.

– Даллас! Ну пожалуйста!

– Ладно, ладно, ладно! Бери час, иди домой, наводи красоту, сражай его наповал.

– Спасибо! Мы идем в один бар… Не в такой примитивный, где трахаются стоя, как лошади, – добавила Пибоди и взмахнула картофельным чипсом, прежде чем отправить его в рот. – Нет, мы пойдем в настоящий бар, где слушают музыку, танцуют и все такое. Мне честно-честно нужен этот час, я хочу выглядеть… ну, в общем, супер!

– Прекрасно. Завтра отработаешь – тебе надо быть в студии Надин на «Канале 75» ровно в семнадцать ноль-ноль.

– Вафем? – спросила Пибоди с полным ртом салата.

– Она возьмет у тебя интервью по делу Эндерса, так что постарайся…

– Что? В эфире? Я? – Пибоди поперхнулась, судорожно втянула в себя воздух. Глаза у нее округлились, она схватила банку пепси и лихорадочно глотнула. – Нет!

– Ты будешь представлять департамент и наш отдел, так что смотри не облажайся.

– Но программу «Сейчас» смотрят многие. Практически все. Не могу же я…

– …облажаться. Вот именно. – Пусть это мелочно с ее стороны, пусть это можно назвать низменным злорадством, но Еве пришлось признать, что реакция Пибоди значительно улучшила вкус фальшивой индейки. – Надин уважает полицейских, уважает следствие, но все равно она репортер. Она ловкая штучка, не забывай об этом. Изложи факты – с моего разрешения, изложи свое понимание, но когда она начнет на тебя давить – а она обязательно начнет давить, выяснять детали следствия, – ты ее блокируешь. Стандартная формула: я не вправе разглашать и так далее.

Заметно побледневшая Пибоди прижала ладонь к животу.

– Кажется, меня сейчас стошнит.

– Вот только попробуй стравить на мой стол – я вышвырну тебя в окно, и тогда тебе уж точно не придется нервничать из-за появления на экране.

– А почему бы тебе самой не пойти? Ты же уже там была, ты привыкла.

– А теперь тебе придется привыкать.

– Я даже не знаю, что надеть!

– О господи! – Ева прижала пальцы к глазам, чувствуя, что у нее начинается нервный тик. – В окно, Пибоди. Головой вперед.

– Да я не протиснусь в это дурацкое окно!

– А вот давай попробуем, тогда и увидим.

– Ладно, ладно, ладно! Ну все, теперь я ничего не соображаю! У меня голова не работает!

– Придется тебе ее переналадить. У нас есть пара дел самую чуть поважнее, чем твое свидание и телевизионный дебют. Убитый был дважды нокаутирован. Две дозы снотворного.

– Что… кто? Погоди. – Закрыв глаза, Пибоди несколько раз глубоко вздохнула. – Эндерс. Ладно, я вернулась. Эндерса накачали дурью?