Барлиона. Бард
Шрифт:
Саламандра молча сидел рядом и поглаживал малышку по волосам. Кажется, только Эйда происходящее нисколько не трогало. Дух инструмента стоял в стороне, держа коня под уздцы, и наблюдал за развитием событий со спокойствием театрального завсегдатая на сотню раз виденном представлении. Хотя чего ещё ждать от гитары?
Прочие духи не унимались: кто-то давил на жалость, рассказывая об оставленных в Барлионе легионах сироток, кто-то обещал все богатства мира, так что я едва успевала отмахиваться от предложенных уникальных заданий. Награда везде значилась скрытой, так что даже не будь тут малышки и Короля-Саламандры, стоило трижды подумать,
– Надеюсь, вы сумеете удачно добраться, - игнорируя навязчивые требования окружающих нас духов, сказал Саламандра.
– Скажи, если я чем-то смогу вам помочь. Может, успею сделать что-то хорошее напоследок.
– Мне жаль, - неслышно, одними губами, произнесла я, но он понял и весело усмехнулся в ответ.
– Другого выбора я бы и не принял!
Со стороны Эйда раздался высокомерный и гнусный смешок:
– Ты совершаешь большую глупость, бард. Променять предложенные дары, могущество, знания на помощь какой-то безродной соплячке? Да и что это за помощь? Ты не вернёшь её к жизни, Лорелей. Это не в твоей власти. Она будет всего лишь отторгаемой миром душой, паразитирующей на твоих силах. Какой от неё прок? Она не поможет тебе в бою, ничему не научит, даже не сумеет вознаградить по заслугам.
Разум соглашался с жестокими и рассудочными словами Эйда. Вместо того, чтобы рискнуть и выбрать одно из заманчивых предложений древних могущественных душ, я нянькаюсь с рядовым неписем, коих валом в любой заштатной деревеньке. О Саламандре хоть песню написать можно, а об этой соплюхе? Никому не интересна банальная 'слёзовыжимательная' история о погибшей крестьянской девочке, под каким соусом её не подавай. Выгоды в этом нет и не будет.
Девчушка завозилась в моих объятьях, подняла на меня большие ясные глаза и посмотрела с таким безграничным доверием, что все доводы разума мгновенно превратились в бессмысленный набор пустых аргументов. Сердце упрямо твердило, что жить надо по совести, а не ради барышей. Если хочется прибыли - играть нужно на бирже, а не в сказочных виртуальных мирах.
– Поговорю с Астильбой. Она, кажется, уже близка к созданию ритуала возвращения души в тело...
– Шестая не станет тратить время и силы ради человеческого детёныша!
– жёстко перебил меня Эйд. Сейчас ему как никогда подходила созданная мной внешность.
– Эта девчонка - ничто. Пустая трата сил и таланта. У тебя есть потенциал, Лорелей. Ты можешь достичь величия. Ты чувствуешь музыку, ты умеешь сплетать из неё волшебство. Ты могла бы когда-нибудь сравниться с Кипреем, если бы имела больше честолюбия. Но ты размениваешься на никчёмную дешёвку!
– дух ткнул пальцем в сторону притихшей девчонки.
– У тебя нет сердца!
– вскочив, гневно воскликнул Король-Саламандра.
– Нет, - согласился Эйд.
– И никогда не было. Я создан мастером совершенным, лишённым ваших слабостей. Я создан для истинного величия, а не для прозябания в компании посредственности, не способной осознать и раскрыть собственный потенциал. Знай, Лорелей, что если ты решишь идти по пути бессмысленной жалости, то по окончанию этого путешествия ты больше никогда не сумеешь извлечь из меня ни единого звука.
Отказываться от легендарного инструмента было глупо. Тем более глупо отказываться от аналога синтигитары, коей мне так не хватало в Барлионе. И ещё глупее разменять это счастье на социальный квест с НПС, который, к тому же, я вряд ли сумею выполнить.
Я бросила долгий взгляд на девчонку и тяжело вздохнула. Дурой жила, дурой, видать, и помру.
– Значит, будешь пылиться в чулане у Астильбы. Мастер Пирус, к слову, делает прекрасные инструменты. Полагаю, я подберу что-нибудь по вкусу, когда выберусь отсюда.
Весь облик Эйда выражал разочарование. И плевать. Зато, вон, Король-Ящерица глядит на меня с явным одобрением. Ну да, героические и бессмысленные поступки - его профиль. Почувствовал во мне коллегу. Как там в пословице? Дурак дурака видит издалека. Или там как-то иначе было?
Мои размышления были прерваны шипением, с которым меч Короля-Саламандры покинул ножны. Я проследила за направлением взгляда духа. Причиной столь недружелюбного и угрожающего жеста стало явление нового действующего лица. Впрочем, насчёт лица я погорячилась. Венчающие головогрудь восемь глаз в сочетании с хелицерами не тянул даже на 'харю', не то что на 'лицо'. В силу особенностей местного воздуха, проницаемого для взгляда лишь до определённого предела, громадный силуэт тарантула обретал чёткость постепенно. Высотой он был метров девять-десять, такой же серый, как и весь окружающий мир, но на брюхе и лапах угадывался чуть более тёмный узор. Пауков я не боюсь, как-то даже доводилось держать в руках крупного птицееда, но при виде твари размером с небольшой загородный домик у меня случился тяжёлый приступ ксенофобии.
– Похоже, кто-то в Барлионе всё же слышал о Тарантулах, - зло процедил сквозь зубы Саламандра. Он шагнул вперёд, загораживая ребёнка и выставив перед собой меч. Что он собирался им делать, осталось для меня загадкой - оружие духа выглядело зубочисткой в сравнении с внушительной паучьей тушей.
Другие души, завидев тарантула, бросились врассыпную. Интересно, что дух может сделать другому духу? Из-за чего они так его боятся? Или это просто память о нелёгкой жизни под игом Повелителей? Но нашлись и те, кого не напугал вид гигантского паука. Уже знакомый мне паладин обнажил оружие и встал плечом к плечу с Королём-Саламандрой, а колдун взирал на Тарантула с интересом, но без трепета, как на равного.
– Ты ещё не сгинул, Ящерица?
– исходившие от паука звуки были странными, щёлкающими и стрекочущими. Но пробирал голос до костей. Девчушка испуганно пискнула и спряталась под полой моего плаща.
– Кто-то ещё помнит о твоём бессмысленном бунте и закономерном поражении?
– Всё не напрасно, если ты здесь, а не в Барлионе, - с вызовом ответил ему дух мятежного короля.
Распознать хоть какие-то эмоции на жуткой морде Тарантула не представлялось возможным, но вот в голосе его сквозило презрение:
– В том нет твоей заслуги, червь. Твоя жизнь, как и смерть, были лишь мелкой досадной помехой. Но я пришёл говорить не с тобой, ничтожество.
Все восемь паучьих глаз уставились на меня, породив острое желание нажать кнопку выхода из игры. Но за мою ногу цеплялась призрачная девчушка, впереди маячил дух отважного человека, готового в очередной раз погибнуть за других, и я подавила малодушный порыв.
– Тоже собрался уговаривать провести тебя через Врата?
– с вызовом поинтересовалась я, не забывая повторять про себя спасительную мантру 'это просто игра, это не реально'. Паук мерзко зашевелил хелицерами, защёлкал и забулькал. До меня не сразу дошло, что этот звук был аналогом смеха.