Барон и Звезды
Шрифт:
Джон не знал, что в это время Лаба за рулем большого черного "ягуара" едет в Хемпшир... к Лорне.
18
Мэннеринг и Бидо без приключений выбрались с Лорлер-драйв, вернулись в мастерскую и, прихлебывая крепкий кофе, стали разбирать бумаги, которые Джон взял в сейфе Грюнфельда. Они обнаружили массу интереснейших документов: Грюнфельд возглавлял международную банду, распространяющую наркотики на континенте и в Англии. Гарстон, их лондонский агент, сбывал товар в табачных лавках. Они узнали также, что Лаба половину времени проводит в Лондоне, половину – в Париже и что
К утру Джон задремал, а Бидо отправился за яйцами и ветчиной. Около одиннадцати француз разбудил Мэннеринга и предложил чашку чаю.
– Вы готовите кофе, как итальянец, а чай – как англичанин. Как насчет того, чтобы вернуться к прежней профессии? Мне очень нужен слуга. И плевать я хотел, есть у него шрам или нет. Да, я ведь забыл представиться; в повседневной жизни меня зовут Джон Мэннеринг.
В бледно-голубых глазах мелькнула улыбка.
– Благодарю за доверие, сэр. А меня – Жан Бидо.
– Поедемте ко мне. Здесь просто временное убежище Барона. По дороге я заскочу в банк и положу в сейф все эти бумаги.
И они отправились на Кларедж-стрит. Как Джон и предполагал, вскоре зазвонил телефон. Сначала Джанет поинтересовалась, сумели ли ее близнецы выполнить задание мистера Мэннеринга. Потом позвонил Бристоу: сэр Дэвид чувствовал себя лучше, зато Линч совсем вышел из строя, а...
– ...А вы в прескверном настроении, Билл. Ничего, в скором времени я надеюсь явиться с подарком, который доставит вам массу удовольствия. Но пока это сюрприз. Так что, будьте любезны, не задавайте вопросов, и мне не придется вас обманывать.
Билл со вздохом повесил трубку.
– Сейчас вы слышали образчик моих бесед со Скотленд-ярдом, дорогой мой Бидо. Как видите, я в прекрасных отношениях с полицией. Вас это не пугает?
И снова зазвонил телефон. Это был Грюнфельд. Но Джон с трудом узнал его голос – столько в нем было ярости и дикой злобы. Грюнфельд задыхался от бешенства.
– Значит, вы меня на?.. Если вы думаете, что я так оставлю ваше вторжение...
– А мне наплевать... – с иронией начал было Джон.
– Вряд ли вы станете плевать на то, что я вам сейчас скажу. Слушайте меня внимательно, не перебивая, или я брошу трубку! Скоро за вами приедет Лаба, и вы без разговоров поедете с ним. Лаба привезет вас ко мне в Ламбет, где вы найдете одну свою знакомую... очень близкую знакомую... мисс Фаунтли. Заодно я прибрал к рукам маленькую ла Рош-Кассель, но это, наверное, вас волнует гораздо меньше. Да, кстати, если Лаба заметит, что за машиной следят, он тут же вас высадит... а мисс Фаунтли отправится путешествовать со мной.
Джон повесил трубку. Лицо его смертельно побледнело. Бидо с удивлением взглянул на своего нового шефа.
– Дурные новости, сэр?
– Похоже на то! Мы слишком рано начали радоваться, Бидо. Грюнфельд припрятал в рукаве крупный козырь. Сейчас за мной приедет Лаба, и лучше ему вас не видеть – иначе все может очень плохо кончиться.
– Что я могу для вас сделать, сэр?
– Крепкий кофе. И дайте мне подумать.
Через десять минут Джон набрал номер Ярда, но инспектор Бристоу, как ему сообщили, только что вышел.
– Это вы, Тяжеловес? Говорит Мэннеринг. Когда вернется Билл? В два? Ладно. Как только он появится, передайте ему, чтобы разослал патрули по всему
Джон повесил трубку, перешел в ванную и достал из аптечки коробочку, наполненную желтым порошком. Порывшись в карманах, он нашел спичечный коробок, выбросил из него спички и до половины насыпал порошка. Потом он вынул из ящика секретера палочку динамита, развернул обертку, добавил к порошку немного взрывчатки и, тщательно закрыв коробок, положил его в карман брюк. Бидо удивленно и грустно следил за действиями Джона.
– Я не могу отпустить вас одного с этими убийцами, сэр...
– И однако, мой бедный друг, ничего другого нам не остается! Но если у меня выйдет то, что я задумал, мы покончим с ними навсегда!
Ровно в два часа появились Лаба и Арамбур.
– Как вам удается входить в мой дом без звонка? – поинтересовался Джон.
– У меня просто-напросто есть ключ. А теперь поторапливайтесь. Во-первых, где бумаги, которые вы утащили сегодня ночью из Баттерси?
– В сейфе банка.
– Очень кстати. Нам все равно надо туда заехать: вы заберете свою коллекцию драгоценностей и подарите нам. Возьмите и деньги, но не слишком много, чтобы не привлекать внимания.
– Прежде всего вы ответите на один вопрос, – сказал Джон.
– И не подумаю.
– Ответите, или я не двинусь с места. Можете изрешетить меня, если угодно. И, клянусь, я не шучу! Как чувствует себя мисс Фаунтли?
Тонкие злые губы искривились в подобие улыбки.
– Успокойтесь, хорошо. Она со своей новой подружкой – маленькой ла Рош-Кассель. А теперь в путь! Я думаю, не стоит напоминать, что револьвер у меня в кармане и я не пожалею костюма, если вас придется пристрелить.
Сначала они поехали в банк. Джон небрежно спустился в подвал, вынул из сейфа драгоценности, мысленно поздравив себя с тем, что самые ценные вещи доверил бронированной камере лорда Фаунтли, и взял в банке две тысячи фунтов десятифунтовыми бумажками. Потом вернулся в черный "ягуар".
Машину вел Арамбур. Лаба, сидя рядом с Джоном, молча курил.
– Скажите, Лаба, как вы можете убивать просто так, не задумываясь зачем и почему? – спросил Джон с сочувственным интересом то ли исповедника, то ли психиатра.
– Вероятно потому, что мне самому совершенно наплевать на смерть, – просто ответил француз.
– Вам безразлично, жить или умереть? – удивился Джон.
– Да. – Черные глаза впервые взглянули на Мэннеринга без враждебности. – Вот уже много лет мне хочется только одного: вернуться в родной городок. Но невозможно – там меня мгновенно накроют... А стало быть...
– Но вы принимаете такие меры предосторожности...
– Мне безразлично, жить или умереть, но я не выдержу и суток тюрьмы. И вообще, хватит болтать. Наденьте-ка лучше очки.
Когда трое мужчин вошли в кабинет Грюнфельда в Ламбете, тот, сидя рядом с Минкс, пил кофе. Молодая женщина улыбалась. Джон заметил, что зрачки ее сильно расширены.
– Ну, что ты принес, Лаба? – осведомился Грюнфельд.
Лаба выложил на стол бумаги, деньги, драгоценности. Кольца покатились на пол. Минкс, а за ней Грюнфельд кинулись подбирать. Лаба невозмутимо наблюдал эту сцену, презрительно улыбаясь. Мэннеринг встретился с ним глазами.