Башня Медузы
Шрифт:
— Приехали, — вполголоса рыкнул он. — Вот занесло-то!
Потерявший управление, полностью во власти неведомой силы, завладевшей им в космической ловушке, корабль вошел в разряженную атмосферу этого мира пустынь. Внезапно Кирин увидел удивительный город, выстроенный целиком из металла на основании из мощного плато. Солнце играло на углах зданий, отражалось от плоскостей и зеркальных поверхностей.
«Интересно, — подумалось Кирину, — неужели к охоте на» Медузу» подключилась еще и третья сторона?..»
Корабль приземлился мягко, как на пружинах. Смолкли двигатели. Кирин взглянул на экран атмосферного анализатора в стене, сбоку от входного люка:
Тогда он решительно шагнул наружу, решив не откладывая изведать местного гостеприимства. Во всяком случае, другого выхода не было… пока.
Долго ждать не пришлось. Но первым их заметил Темуджин. Пыхтя от напряжения, краснолицый маг-коротышка с трудом выбрался из люка и встал рядом с Кирином на блестящей металлической поверхности взлетного поля. Моргая по-совиному, он удивленно разглядывал необычные сооружения вокруг. Созданные из ослепительной стали, самых фантастических форм, они напоминали то пагоды, то поднимавшиеся уступами пирамиды, то парившие в воздухе стратостаты. Огромные стальные маски смотрели на них сверху вниз с вершин величественных башен, с куполов, со сводчатых арок галерей. Глаза на искаженных злобой металлических лицах пылали красным огнем.
Откуда-то донеслось мерное звяканье металла о металл. По взлетному полю по направлению к ним шла группа неясных рослых фигур. Темуджин вгляделся.
— Роботы! — взвизгнул он.
По спине Кирина пробежал неприятный холодок. Он бросил взгляд на металлических гигантов, размеренным шагом идущих по полю. Их головы, имевшие форму бочонков, напоминали шлемы древних воинов. Длинные, суставчатые руки заканчивались кривыми стальными когтями. Не менее девяти футов в высоту, чудища были похожи на облаченных в кольчуги воинов, сошедших в реальность из ночного кошмара.
Через взлетное поле четким строем они неумолимо приближались к людям. И Кирин с отчаянием понял, что нет ни малейшей надежды хоть как-то защитить себя. Отныне они пленники этого неведомого мира…
4. КОРОЛЕВА ВЕДЬМ
В металлических великанах не было ничего живого — один ужас. Кирин уже что-то слышал о них. Механические рабы верно служили правителям Карины, выполняя большую часть повседневной работы в империи. А еще говорили, что кое в кого из стальных автоматов заложили чрезвычайно развитый интеллект, так что они могли говорить и думать совсем как люди. Но металлическая сущность робота давала о себе знать, и их, приближенный к человеческому, интеллект, однако, оставался холодным, лишенным жалости, тепла и прочих, так понятных людям чувств.
Судя по внешнему виду, стальным гигантам было далеко за тысячу. И поражало то, что эти стальные люди выжили, не потеряли способности работать и мыслить, хотя империя, породившая их, вот уже сотни лет как обратилась в пыль. Но дело обстояло именно так. Вне всякого сомнения, современная наука была не способна создать этих металлических демонов. Оставалось признать, что перед ними — выходцы из давно минувших эпох…
— Что будем делать, парень? — Голос Темуджина вздрагивал, он предпринимал мужественные попытки совладать с руками. — Драться?
Искушение было велико, но сопротивляться не имело смысла. Тех было слишком много. Его лучевой пистолет и загадочный хлыст доктора, может быть, и свалят нескольких, но несколько — это еще далеко не все. Кроме того, если бы они даже и отстояли свободу, что толку? Корабль их по-прежнему находится во власти интеллекта, правившего этим нагромождением сверкающей стали, неважно — живой он или металлический. Поэтому сейчас самое разумное — подчиниться силе и заодно попытаться выведать, с какой целью их посадили на эту неведомую планету, кто их враг и каковы его дальнейшие намерения, а уж потом рваться на свободу. Кирин покачал головой:
— Нет, док. Сдаемся без шума.
Его голос звучал тихо, но твердо. Темуджин что-то буркнул и приподнял было поблескивающую, цвета слоновой кости трубку — единственное свое оружие, но, чуть подумав, уступил, и дело ограничилось глухим ворчанием. Кирин подавил смешок. Старик быстро выдыхался, но духом оставался крепок. Понятно, его напугала шеренга приближающихся металлических солдат, но инстинкт подсказал — сражайся! Однако надо было сдержаться, и, ощетинившись бандитскими усами, сверкая глазами, точно боевой конь при звуках битвы, маг-коротышка всхрапнул в последний раз и замолк. Кирин прекрасно понимал его: он и сам не любил сдаваться без боя. Но за плечами вора было немало испытаний, часто болезненных. Он давно усвоил, что одна лишь грубая сила да боевое мастерство далеко не всегда приводят к победе. Конечно, без них тоже не обойтись, но хитрость, острый ум и наблюдательность зачастую оказывались, в конечном счете, куда весомее.
Пробежав обрывки воспоминаний из античной докосмической литературы, курс которой он где-то как-то проходил, Кирин припомнил троянские события. Тогда мощные стены легендарной Трои пали не под напором героя Ахилла, а благодаря утонченному коварству хитроумного Одиссея.
И Кирин безропотно позволил им взять себя в плен.
Далеко-далеко в металлическом городе, в комнате с высоким потолком, увешанной бархатными гардинами мистического зеленого цвета и освещенной небольшой рубиновой лампой, женщина сверхъестественной красоты с интересом следила за процедурой пленения Темуджина и Кирина.
По мере того как ее взгляд медленно скользил сверху вниз по рослому, гибкому телу землянина, миндалевидные глаза за бахромой темных ресниц все больше суживались. Кирин и Темуджин, как в зеркале, отражались в шарообразном полированном кристалле, стоявшем перед ней на колонне из серого камня. Изображение походило на картинку видеопроектора, но данную в трех измерениях, и, хотя было значительно уменьшено, повторяло реальность вплоть до мельчайших подробностей.
Мягкий дневной свет, исходивший от кристалла, падал на ее лицо с выражением богини, наблюдавшей с заоблачных высот за повседневными хлопотами жалких людишек. Ее черты напоминали застывшую маску, непостижимая в своем совершенстве красота придавала ей облик скорее творения искусства, чем живого человека. Ничто не трогало точеных черт — неподвижная, холодная, она неотрывно смотрела на кристалл, и только темный огонь в чуть раскосых глазах указывал на присутствие в этом теле жизни и разума.
Она была высокого роста, стройная, с восхитительными округлыми формами; все ее тело — как поэма теплой, нежной плоти, и смелый вырез на груди являл тому полное подтверждение. Темная, блестящая ткань, облегая тело, подчеркивала каждый изгиб, каждую выпуклость. Платье — без рукавов, с глубоким декольте — открывало соблазнительную плоть зеленоватого оттенка. Тяжелые локоны черных, цвета самого космоса, волос свободно сбегали на плечи, в них холодными звездами сверкали бриллианты. Полные губы, влажные и манящие, — того же цвета изумруда, что и кожа, но темнее. Вот женщина надолго задержала взгляд на рослом землянине, и губы ее тронула легкая улыбка.