Башня (Вздымающийся ад)
Шрифт:
Мы впустим их внутрь, сказал губернатор. Дадим им выпить и чуть подкрепиться. Это чертовски мало, но ничем больше помочь им не сможем. И уже другим тоном продолжал: Ладно, Браун. Спасибо за информацию.
Повесил трубку. Когда обернулся к Бет, на лице его было прежнее выражение.
Вы меня о чем-то спросили?
Беру вопрос обратно.
Нет, губернатор покачал головой. Вы заслужили ответ. Он задумался, а потом сказал: Не знаю, есть ли у нас шанс, но, честно говоря, сомневаюсь. Ну, вот, слово и сказано. И мне это неприятно по многим причинам.
Она тихо ответила:
Я знаю, Бент.
Откуда вы знаете мои причины?
Ее улыбка была почти незаметной, это была та самая древнейшая, все понимающая, загадочная женская улыбка:
Просто знаю.
Губернатор уставился на нее, потом тихонько кивнул:
Может быть.
Широким жестом он обвел не только канцелярию, но и все здание.
Меня привело сюда тщеславие, а за него всегда приходится платить. Я люблю аплодисменты. Всегда их любил. Мне нужно было идти в актеры. Он неожиданно улыбнулся. Но, к счастью, я здесь. У всех на виду. Его улыбка стала ещё шире.
Мне, то, что я вижу, нравится. Губернатор умолк на несколько секунд.
С кем-то вроде вас, вдруг сказал он, я, может быть, дотянул бы и до Белого дома. Он снова помолчал. Я смог бы все. Он выпрямился. Но, как бы то ни было, я здесь, и, как я уже сказал, за тщеславие человек всегда должен платить. Это закон природы. Он медленно покачал головой.
Мне можно с вами? Она, все ещё улыбаясь, встала.
Они вместе вышли в банкетный зал, остановились в дверях и осмотрелись. Там все было как прежде: люди собирались в кучки, расхаживали взад и вперед, официанты разносили подносы с напитками и закусками, были слышны разговоры, тут и там даже смех, который, правда, был слишком громким и нервным. Но была заметна и разница.
"Это вроде сцены бала в театре, сказала себе Бет, в опере или даже в балете, такое живое, но явно неправдоподобное скопление людей, которое занимает внимание зрителей, пока из-за кулис не выйдут главные герои".
Ей стало интересно, такое ли впечатление у губернатора, и по его улыбке поняла, что да.
Выходим на сцену, сказал он. Президент радиотелевизионной компании первым остановил их.
Здесь становится жарко, Бент. Губернатор улыбнулся:
Вспомните прошлое лето, когда отключилось электричество у трехсот тысяч жителей и им приходилось обходиться без кондиционеров.
Чужие проблемы никогда не помогали мне решать мои.
Мне тоже, признал губернатор, но, с другой стороны, если ничего нельзя изменить...
Я взял за правило, что всегда буду пытаться что-то изменить. По-моему, и вы тоже.
Губернатор кивнул. Улыбался своей рассчитанной на публику улыбкой, но в голосе его не было и капли веселья:
Не в этот раз, Джон. Не сейчас.
Что же, нам просто ждать, что будет?
Пока это единственное, что нам остается, ответил губернатор и пошел с Бет дальше.
Потом к нему подошел мэр Рамсей с женой:
Есть новости?
Пытаются запустить лифт. Как только получится, сообщат.
А те пожарные все ещё взбираются по лестницам?
Двое из них, ответил губернатор, доберутся сюда. Двух других я вернул обратно. На скулах мэра заиграли желваки:
Можете мне сказать, почему?
Потому что те двое, которые доберутся сюда, уже не могут вернуться. На лестнице под ними пожар. Мэр вздохнул:
Это значит, что и вторая лестница небезопасна.
К сожалению, это так. Паола Рамсей сказала:
Мы звонили Джилл. Она улыбнулась Бет: Она просила передать тебе привет. Потом добавила: Она всегда тебя очень любила. Снова пауза. Иногда я говорила себе, что ты понимаешь её лучше чем я, и меня это злило. Но теперь уже нет.
"Еще одни слова, которые рождаются только в такую минуту, подумала Бет. Почему?"
Я этого не знала.
Это уже не важно. Все уже прошло. Джилл... Паола задохнулась и покачала головой.
Она молода, Паола, она ещё ужасно молода.
И теперь она должна будет рассчитывать только на себя. Она взглянула на губернатора. Я совсем не светская дама, Бент. Я просто испуганная женщина. Почему мы торчим здесь? Кто в этом виноват? Я спросила Гровера Фрэзи, но...
Гровер, сказал мэр, растерян и перепуган. В его голосе звучало презрение. Но при всем том он был и остается джентльменом. Гровер Фрэзи член клуба избранных. Моей жене он сказал: "Ну, ну, Паола, все скоро будет в порядке, я надеюсь". Или что-то в этом роде.
Я бы хотела, чтобы кто-то понес за это ответственность, сказала Паола Рамсей. Кто-то из тех безответственных и непорядочных людей, которые делают, что им вздумается, называя это деловой активностью. Им все сходит с рук, а я сыта ими по горло. Кто бы ни был виновен в этом, черные или белые, мужчины или женщины, выдающиеся педиатры или университетские священники, кто угодно, я хочу видеть собственными глазами, как они получат свое. Она запнулась. Нет, как они получат свое, я не увижу, да? Но хочу хотя бы знать, что это произойдет. Называйте меня мстительной, если хотите. Называйте меня...
Я скажу только, что вы правы, Паола, ответил губернатор. Признаю, что нынешняя исключительная ситуация меняет и мои воззрения на преступление и наказание.
Но ведь ещё не все потеряно, заметил мэр. Вы ведь сами говорили, что лифты...
Да, согласился губернатор, это ещё не конец.
Он подумал о спасательном тросе, но решил, что не будет вспоминать о нем, чтобы не возбуждать преждевременные надежды.
Я не люблю аналогий с футболом, сказал он.
– Это просто не для меня. Никогда не обсуждаю футбольную тактику. Но пока нет свистка игра ещё не кончена. Поэтому...