Башня ярости. Книга 2. Всходы ветра
Шрифт:
Я улыбнулась дану коронному и украдкой глянула вперед, на Александра. Утром мы чуть не подрались, но я настояла на своем: рядом с королем Арции должны ехать таянский принц и граф Трюэль, а не лесная ведьма, кем бы она ему ни приходилась. Иногда Сандер бывал ужасно упрямым, но Луи как-то его уболтал, полагаю, с помощью очередных рыцарских глупостей насчет моей репутации, словно мне могло что-то повредить. Как бы то ни было, Александр Тагэре занял почетное место во главе процессии, а я оказалась между рубакой Стахом и изящным Золтаном, которые наперебой рассказывали мне о таянских делах и обычаях. За прошедшие шесть веков
Наши дрыганты весело цокали подковами по булыжным мостовым, я узнавала улицы и площади. Дома в центре стали повыше, прибавилось статуй и памятников, а в лицах многих горожан отчетливо проступали гоблинские черты, но это была Гелань. Это были друзья и союзники. Мы миновали площадь Ратуши с ее четырьмя фонтанами и свернули на широкую улицу, которой я не помнила и не могла вспомнить, так как появилась она много позже моего ухода. Улица Гардани, так ее назвал Золтан – и тут прошлое наконец-то схватило меня за горло. Когда-то Шани Гардани был моим лучшим другом, он знал про меня все. Даже больше, чем Рене, а теперь от него осталось лишь имя и...
Работу Клэра я узнала сразу! Улица Гардани пересекала другую, и на перекрестке кто-то (кто-то... эльфы, разумеется!) разбил сад, посредине которого стоял конный памятник, казавшийся живым. Гардани в одежде рядового «Серебряного», которую он всегда носил, легко сдерживал расшалившегося коня, одновременно вглядываясь куда-то вверх, словно следя за пролетающей птичьей стаей. Я не могла оторвать взгляда от лица Шани, казавшегося чуть старше, чем тогда, когда мы расстались. Как оказалось, навсегда.
Я знала о мечте Клэра повторить Всадников Горды, передав в камне ощущение мощи и полета, не знаю, удалось ли это ему, но Шандер! Я хорошо помнила это его выражение – задумчивое и вместе с тем твердое. Для меня он умер только сейчас, потому что одно дело понимать, что в одну реку дважды не входят, а другое вернуться к тем, с кем ты говорил, смеялся, пил из одного кубка, и взглянуть в глаза каменному изваянию.
– Данна Ликия устала? – иногда чужая забота вызывает искреннее желание убить. Я улыбнулась.
– Нет, я просто засмотрелась. Такой красоты нет даже в Мунте.
– А то ж, – Барсук очередной раз подкрутил многострадальные усы, – то ж не абы кто, а эльфы делали. Они с покойным крулем не разлей вода были, вот и сделали статую. Чисто живой, глаз не оторвать! А конь! Каждую волосинку в гриве посчитать можно.
– Эльфы? – я не сумела себя сдержать, но Стаха дрожь в моем голосе нисколько не удивила.
– Они! Дивный народ! Данна ж не знает, они ж с Арции ушли и теперь у нас живут. Мы союзники и друзья. Мы их защищаем от «рогатых» и прочей погани, а они нас от Зла, что в Вархе засело. Мало их, здесь они редко бывают, разве что когда круль умрет да гомона нового назовет. Но к себе кое-кого пускают. Я, – Стах подбоченился, – был у них аж три раза. Они, эльфы то есть, вроде людей, только красивые, глаз не оторвать, и старости не знают. Зато, уж простите, данна, с детишками у них плохо, потому и мало их. Грустные они, как деревья по осени, хотя Круль ихний, Емзаром прозывается, посильнее будет.
Эмзар! Он жив и в Таяне. Стережет Варху и дружит с домом Гардани. А Клэр
Памятник остался сзади, город тоже, мы перешли так и не смиренную зимой Рысьву и поехали вдоль берега. Стах продолжал меня развлекать, показывая то башни иглеция святой Марты, на могиле которой даже зимой не вянет шиповник, то огромное засохшее дерево, на котором внук Шандера и Иланы повесил пять десятков ройгианцев, попытавшихся проникнуть в Высокий Замок, то замковую гору, закрывавшую чуть ли не половину неба.
Все эти годы я не вспоминала об этом месте, и зря! Оно было пропитано древней Силой, и оно было прекрасно. Мощные укрепления, трижды опоясывавшие крутой холм, вернее, невысокую гору, рвущиеся в небо башни, над которыми реяли сигны Гардани.
Здесь я провела почти два года, полюбила принца Стефана, вышла замуж за его отца, зачала ребенка от Ройгу, а потом бежала вместе с Преданным, давным-давно сгоревшим на алтаре Ангеса в Сером море. Стефан... Ну почему я не могу хотя бы взгрустнуть, вспоминая о нем, а один лишь вид герба Гардани заставляет меня дрожать? Я ведь любила наследника Ямборов, так любила, что пошла против воли отца, которого боялась до обморока. Боялась, пока не пришла в себя в халупе на Лисьей улице и не увидела над собой лицо Романа. Неужели он тоже здесь? Он должен знать про Рене, а я, я должна извиниться перед ним за украденное Кольцо, которое вернула истинному владельцу, знать бы еще, где этого Проклятого сейчас носит.
Обсаженная высокими кленами дорога извивалась вместе с рекой, на голубом снегу синели заячьи следы, синевой было пропитано все, зима кончалась да и год тоже.
– Ну, опять задумался, – Луи старательно засмеялся и столь же старательно добавил:
– Жабий, знаешь ли, хвост!
– Задумался, – не стал отпираться Александр. – Великолепный замок, я бы его брать не решился.
– Высокий Замок один раз взяли, – тихо сказал ехавший рядом принц Ежи, – предательством и обманом, разумеется. Михай Годой. Вы слышали о таком?
– Война Оленя... Мне рассказали, как было на самом деле. Мы в Арции выросли на лжи.
– Именно, – вмешался Луи, – здесь тебе многое расскажут, а будет время, сходи в галерею на портреты посмотри. У нас кое-кого попрятали, а здесь висят. Я сначала поверить не мог...
– А я заранее верю, хоть пока не знаю, во что. – Последний из Королей потрепал Садана по шее и оглянулся, ища взглядом Ликию. Та ехала чуть сзади со Стахом Тондои и Золтаном Гери, и Александр вдруг безумно испугался, что скоро ее потеряет. Захотелось развернуть коня и броситься назад, но он с детства научился сдерживать свои порывы, тем более впереди мелькнуло что-то яркое. – Ого, – Ежи улыбнулся, – отец не выдержал!