Башня. Новый Ковчег 4
Шрифт:
— Итак, я поясню основные моменты, — продолжил Сергей, так и не дождавшись ни от кого ответа. — Как вы уже поняли, все эти игры с равенством, ненужные и даже где-то опасные, мы прекращаем. Хватит делать вид, что необразованный сортировщик мусора равен, к примеру, вам, Анжелика Юрьевна. Все прекрасно понимают, что это не так. Не равен, ни по уму, ни по зарплате, ни по уровню и качеству жизни. И никогда равен не будет. Так зачем давать простым людям ложные надежды? Это жестоко и негуманно. Лучше уж определить всё сразу. То есть, поделить людей на три класса.
— А по какому принципу будет происходить деление? — подал голос Нечаев. Он был собран, сосредоточен и всем своим видом пытался показать своё рвение,
— Очень хороший вопрос, Артём Михайлович, — подбодрил его Сергей, мягко улыбнувшись. — Это деление, по сути, уже существует. Мы только оформим его официально. Законодательно. Анжелика Юрьевна, вашему сектору и вам лично придётся хорошо поработать над нормативными актами, но подробности мы с вами обсудим позже, остальным, я боюсь, это всё будет неинтересно. Итак, первый класс, он же элита — это, разумеется, мы с вами, наши семьи. Плюс те, кто по праву рождения имеет право быть среди нас, но по каким-то причинам сейчас занимает неподобающее ему положение. Всё это я уже учёл, списки составлены. Элита в любом обществе — лишь небольшая её часть, всего-то один процент, не более. И для того, чтобы не повторился беспредел, как тогда, семьдесят лет назад, во время мятежа Ровшица, элита должна опираться на второй класс, средний. Это так называемая интеллигенция: врачи, учителя, учёные. И военные. Их тоже должно быть немного — не более двадцати-тридцати процентов. Ну и третий класс — все остальные.
— И возможность перехода из одного класса в другой, разумеется, исключена? — это спросил Мельников. Сергею почудилась в его голосе ирония, но потом он решил, что именно почудилась. Высокомерную, чуть снисходительную манеру общения Мельникова многие частенько принимали за насмешку.
— Совершенно верно, — ответил Сергей. — Вы зрите в корень. Социальные лифты, придуманные при Ровшице, это глупость.
— Но ведь, может быть, что и внизу, у простых людей родится талантливый врач, инженер, учёный? Который может принести пользу обществу? — это спросил Звягинцев.
— Полноте, Николай Петрович. Я понимаю, что вам, с вашим… спорным происхождением, хотелось бы так думать, но, увы…
Сергей сделал паузу, оглядел присутствующих. Ему нравилось давать пояснения. Он столько времени разрабатывал свою теорию, не имея возможности поделиться ею, что сейчас испытывал почти физическое наслаждение, объясняя азы, выкладывая давно уже придуманные и отточенные аргументы, которые он применял в выдуманных спорах с несуществующими оппонентами в тиши своего кабинета.
— Я очень долго и внимательно изучал историю. Земную историю. Такие примеры, конечно, были. Наверняка вы все припомните Ломоносова… ну и ещё несколько имён, пожалуй. Это крайне редкие случаи, уж вы мне поверьте. А учитывая, что в те времена население было намного больше, чем мы сейчас имеем, то в процентном соотношении получается очень неутешительная цифра, которую вполне можно списать на статистическую погрешность. Впрочем, ежели вдруг у нас с вами, где-то в теплицах и появится второй Ломоносов, то, я думаю, в качестве исключения…
— Если он появится, то мы о нём никогда не узнаем, — раздражённо ответил Звягинцев. — Потому что, как я понял из этого… хм… документа, система образования у нас тоже сильно поменяется.
«Надо будет внимательнее присмотреться к сельскохозяйственному сектору, — отметил про себя Сергей. — Наверняка там найдётся достойная замена старику. Наверняка».
Сергей снял очки, протёр их и мягко продолжил.
— Вы совершенно правы, Николай Петрович. Система образования поменяется. Впрочем, если вы хорошо помните историю, во времена Ломоносова пробиться наверх было ещё сложнее, чем я предлагаю сделать у нас. Так что и новый Ломоносов, ежели таковой появится, имеет все шансы. Если он, Ломоносов, конечно. Но вернёмся к образованию. Алла Борисовна уже в курсе деталей, остальным я поясню вкратце. Итак, дети разных классов будут учиться только со своими. Соответственно, будут отдельные интернаты для элиты, для среднего класса и для низшего. К сожалению, пока у нас ещё не было времени подкорректировать программу, так что она останется одна для всех, но…
Сергей сделал паузу, налил себе в стакан воды, сделал глоток.
— В нижних интернатах образование будет длиться пять лет — этого вполне достаточно. Рыбаки, мусорщики, уборщики, обслуживающий персонал, им незачем проходить тригонометрию или литературу в том объёме, который нужен остальным. Далее они будут распределяться по рабочим местам, с обучением, если нужно, уже на местах. Ну и у самых сильных и сообразительных будет шанс пробиться в военные. В нижние чины, разумеется. Офицеры будут набираться строго из элиты. Я думаю, это всем понятно?
Молчание говорило о том, что всем было понятно, а потому Сергей продолжил, всё более и более воодушевляясь.
— Средние классы будут учиться семь лет, ну и далее опять же отбор по специальностям и стажировки. Ну а для детей элиты — тут, никаких сомнений, образование будет полным и качественным. Элита должна соответствовать своему высокому положению. Это десять классов и высшее образование.
— Позвольте, — вдруг перебил его Соколов. — А как быть с теми, кто уже сейчас учится в девятом и десятом или получает высшее образование по своему профилю? Ведь там далеко не у каждого предки соответствуют новым правилам. Как с ними? Вот, к примеру, у меня дочь учится, как раз стажируется в моём секторе.
— Денис Евгеньевич, дорогой. Нас с вами, разумеется, это никак не коснётся. И ваших детей тоже. Считайте, что вам повезло. И вы у нас, в некотором роде, тот самый Ломоносов, — Сергей тихо засмеялся над своей шуткой, и некоторые угодливо подхватили его смех. — Но вы правы, конечно, что подняли этот вопрос. Состав старших классов будет пересмотрен. Что же касается высшего образования, то там мы будем действовать осторожнее, разбирать каждый конкретный случай. Хотя, с первого курса, я думаю, всех, кто случайно туда затесался, надо будет перераспределить. Алла Борисовна, отметьте это у себя. Позже обсудим детали. Нам предстоит много работы, господа. Каждому из вас. Мы — элита и не можем себе позволить расслабляться. Помните, что принадлежность к элите — это не только привилегии, но ещё и большая ответственность. Но и награда будет достойной. Лучшее образование, лучшая медицина. Олег Станиславович, вам тоже предстоит многое поменять. Больницы и прочие учреждения должны соответствовать классу пациентов. Особенно учитывая дефицит лекарств. Низшие классы будут получать самый минимум, средние — несколько больше. Ну и лучшие больницы — для элиты, самое полное медицинское обслуживание.
— И вы считаете, что это не вызовет недовольства у… как вы их там назвали… низшего класса? — поинтересовался Мельников.
— Конечно же, вызовет. Непременно вызовет, Олег Станиславович. Никаких сомнений. Но мы будем к этому готовы. Правда, Юрий Алексеевич?
Ставицкий повернулся к Рябинину. Тот приосанился.
— Все меры уже приняты, — заявил он.
— Спасибо, Юрий Алексеевич. Да, охрана между ярусами и между этажами усилена максимально. Поднебесный уровень полностью закрыт для посторонних. Тут, Ирина Андреевна, я попрошу оперативно подключиться и вам. Надо совместно с военными разработать систему спецпропусков, у каждого в пропуске должна быть отметка, с информацией о том, на какие этажи разрешено проходить тому или иному человеку. Общественный ярус тоже закрывается для низшего и среднего класса. Я понимаю, объём работ нешуточный, но иначе нельзя.