Башня. Новый Ковчег
Шрифт:
— С разными детьми по-разному, — осторожно подбирая слова, сказала Анна. Говорить было трудно, её сестра всегда очень чутко улавливала фальшь. — Лиза, милая, не волнуйся. Всё будет хорошо. Доверься мне.
Анна ненавидела себя за эти слова. Профессиональный долг требовал от неё говорить правду, тем более что правда эта была ей известна. Уже перед тем, как пришли результаты первого скрининга, Анна знала ответ. Была на девяносто девять процентов уверена в диагнозе, оставляя один процент на порождённое слепой верой чудо. Второй анализ, сделанный чуть позже первого скорее для проформы, лишь ещё раз подтвердил неутешительный
Как врач, Анна обязана была сообщить Лизе о болезни сына. Но как сестра — не могла. Медлила. Ходила вокруг да около, ругая себя последними словами.
Лиза была особенной, из тех людей, которые являются в этот мир как будто бы только для того, чтобы своей непохожестью, красотой и хрупкостью подчеркнуть обыденную уродливость этого самого мира, которую все остальные стараются не замечать. Это как цветок, неожиданно расцветший посреди горы щебня, ржавых обломков и мусора. Его красота не столько притягивает, сколько пугает, и обязательно найдётся хоть один человек, который раздавит его тяжёлым кованым сапогом, не из-за ненависти к прекрасному, нет, а лишь для того, чтобы все остальные смогли наконец-то вздохнуть с облегчением.
После смерти матери Анна с отцом старательно оберегали Лизу от всего, что, как они считали, могло ей навредить. И сейчас Анна чувствовала, что не может найти верные слова, чтобы невзначай не разрушить Лизин хрупкий хрустальный мир.
Оставалась одна надежда — на Павла. Но Павел, чёрт бы его побрал, молчал.
О проблемах со здоровьем сына и о своих опасениях Анна сообщила Павлу сразу же.
— Это муковисцидоз, Паша, смешанная форма. По сравнению с лёгочной или кишечной она гораздо тяжелее, агрессивнее, потому что сочетает в себе оба эти вида, что, увы, удваивает проявление общей клинической картины.
Она тогда вырвалась к Павлу буквально на полчаса. Больничные дела, болезнь племянника и Лиза — Лиза, которая позволяла себе хоть немного поспать лишь, когда Анна была рядом — всё это отнимало уйму времени и сил.
Павел слушал молча, не перебивая. Рядом с ними, на разложенном на полу коврике, притащенном из детской, Ника сосредоточенно строила из кубиков башню, что-то сердито бормоча себе под нос.
— Я не буду описывать тебе все симптомы, потому что это сейчас не главное. Главное, чтобы ты понял, с этим можно жить! Нет, полностью излечить малыша не удастся, но при достаточном медицинском сопровождении болезнь можно контролировать. Да, потребуется пожизненный приём целого ряда лекарств: бронхорасширяющих препаратов, муколитиков, антибиотиков, потребуется физиотерапия и специальная гимнастика, но мы справимся, Паша. Мы справимся. Ты, Лиза, я… Мы обязательно справимся.
Анна заставила себя улыбнуться и посмотрела на Павла.
Он выглядел неважно. Плохо выбрит, волосы взъерошены, глаза покраснели.
Месяц без Лизы, с трёхлетней Никой на руках, сказался на нём не лучшим образом. Анна знала, что маленькая Ника капризничает, плохо засыпает, требуя, чтобы ей раз за разом читали одну и ту же сказку. Лиза справлялась с дочкиными капризами легко, но Пашке, видно, сейчас доставалось по полной. Анна несколько раз уговаривала его не отпускать няню по вечерам, но Пашка по непонятной причине упрямился. Не высыпался, злился, но стоял на своём.
— Ты с ней поговоришь? С Лизой? — Анна заглянула в воспалённые глаза Павла.
Он кивнул. Как-то вымученно, через силу, и что-то затравленное мелькнуло в его взгляде. Анна его понимала. Ей казалось, что она его понимает.
Компьютер наконец-то загрузился, и Анна привычно защёлкала по папкам на рабочем столе, открывая нужные. Она искала файл с результатами второго скрининга. Первый её не интересовал. Первый пусть останется таким, как есть, а вот результаты второго… их надо изменить. Их ещё никто, кроме неё, не видел. Ну и кроме лаборатории, конечно. Но с лабораторией она как-нибудь договорится, в этом Анна была уверена. А вот с остальными сложнее. Поэтому важно исправить всё прямо сейчас. Заменить кое-какие цифры, переделать заключение. И удалить оригинал из почтовых сообщений.
Анна не думала о других детях, тех, кто тоже родился с проблемами, и которых принятый закон также касался напрямую. Не думала о том, что ей предстоит уже к завтрашнему утру составить полный «чёрный» список. Не думала о том, что ей придётся приводить это чудовищное убийство в исполнение, пусть и не своими руками. Нет, ни о чём этом она сейчас не думала. Все её мысли были только о сестре. И о маленьком Ванечке.
— Анна!
Она не заметила, как Павел вошёл в кабинет. Увлёкшись поисками, не услышала, как скрипнула дверь. Но появление Павла не удивило её. Он пришёл ровно тогда, когда должен был прийти. Это же Пашка!
Павел быстро пересёк кабинет, остановился у стола, чуть нагнулся. Анна, без слов поняв, что он хочет, развернула экран к Павлу. Файл с результатами скрининга был уже открыт. Он всё понял. Пашке никогда не нужно было объяснять по два раза. Многолетняя дружба давно сделала их одним целым. Никто лучше, чем Пашка, не знал её, Анну. Поэтому даже то, что он сейчас находился в её кабинете, там, где быть в общем-то не должен, казалось Анне естественным и закономерным. Павел мыслил так же, как она, и, зная, что утром медикам будет объявлено о законе и даны дальнейшие указания к действию, он пришёл сюда, к ней.
— Паша, я просто изменю результат с положительного на отрицательный, никто ничего не узнает, — быстро сказала Анна.
— Нет! — Павел перехватил её руку и повторил. — Нет.
— Нет?
Она его любила. Любила, вряд ли до конца сама понимая и признавая это. Пашка был в её жизни всегда. Или почти всегда. С того самого дня, когда подошёл к ней в школе и позвал к себе смотреть макет Башни.
— Отец делал. Хочешь поглядеть?
Она, ещё ошеломлённая, не пришедшая в себя после недавней смерти матери, не понимающая, что она делает среди всех этих шумящих и галдящих сверстников, уставилась в его открытое веснушчатое лицо и молча кивнула.
Так началась их дружба, которая незаметно переросла во что-то большее для неё. Но не для него.
Смешно, но Анну это никогда не беспокоило. Всё равно Павел всегда был рядом. Даже когда пахал почти без выходных два года на своей электростанции, и их разделяли три сотни этажей. Даже тогда… Поэтому новость о том, что Павел встречается с её сестрой, стала для Анны полной неожиданностью. Она и узнала об этом самой последней. Борька ей не сказал, утаил. Дурак. Анна так и не смогла до конца ему это простить. А Павла простила. И Лизу тоже. Не могла она по-другому. Потому что ближе, чем эти двое, у неё никого не было.