Бассейн с крокодилами
Шрифт:
– Почему?
Верочка замерла на секунду, потом нанесла на хорошенький тоненький носик последний слой пудры и вздохнула:
– Стерва, лентяйка, истеричка – всего и не перечислить, и нам теперь мало не покажется!
– Почему?
Вера горестно вздохнула.
– У Константина Яковлевича двое сыновей. Яков – старший, а Николай – младший. Весь бизнес оформлен на Яшу. И сейчас он скорее всего начнет начальствовать. Угадайте, кто им вертит во все стороны? Надька. У нас годами люди не увольнялись, да и зачем? Работа прекрасная, зарплата как по часам. Но стоило Надьке подружиться с Люсей Рагозиной, Светой Малаховой и Таней Костиной, как разом у них конфликт вышел. Женщины все вместе и уволились. Жаль ужасно, прямо до слез.
– Отчего?
Верочка опять вздохнула.
– Вы когда-нибудь работали в коллективе? Небось не всю жизнь по организациям коробейничали, были раньше приличным человеком, так ведь?
– Преподавала французский язык…
– Ну и как у вас взаимоотношения с коллегами складывались?
Я пожала плечами.
– Ничего особенного, как везде. Кое с кем дружила, кое с кем едва здоровалась, ну сплетни, конечно, скандалы…
– А у нас никогда! – гордо заявила Верочка. – Первый раз попала в такую команду. Словно мушкетеры – один за всех и все за одного. Домой идти не хочется. Здесь либо родственники, либо друзья, других нет. И вот все начнет разваливаться… Народ бежать собирается. Но я никого не осуждаю. С Надькой не сработаться. Жаль, погибнет контора.
– Значит, Константин Яковлевич был хорошим руководителем?
– Чудесным. Добрый, даже жалостливый, интеллигентный. Слова грубого никому не сказал. А умница какая! Начинали с крохотного магазинчика в подвале. Сейчас огромный комплекс с молочной кухней и научным центром!
Испросив у словоохотливой Верочки разрешение походить по конторе, я побежала по коридорам, раздавая почти бесплатно направо и налево элитную косметику. Конечно же, милая секретарша слегка преувеличила размеры предприятия. На первом этаже типового здания детского сада помещался магазин, забитый баночками, бутылочками и коробочками. Здесь же молочная кухня с ацидофильными смесями, администрация, рекламный отдел и еще какие-то комнаты. Везде сидели милые женщины, на столах торчали компьютеры.
Завидя коробейницу, дамы тут же бросали неотложные дела и начинали самозабвенно рыться в моей сумке. Я потратила около часа, чтобы собрать все сплетни. Их просто не было. Служащие просто как одна убивались по поводу безвременной кончины Точилина и хором ругали Надежду. О Якове говорили хорошо, но настороженно. Николая в конторе не знали, он работал в другом месте. За все время существования фирмы из нее уволились только три женщины. Причем оставшиеся крайне недоумевали, отчего бывшие коллеги решились на такой шаг. Зарплата прекрасная, коллектив сказочный. И сделали они это очень странно: почти в один день убежали молчком, не устроив проводов и традиционного в таком случае чаепития. Мне это показалось крайне подозрительным, и я вернулась к любезной Верочке.
– Вот, – весело проговорила я, протягивая ей последнюю оставшуюся коробку туши для ресниц, – подарок от фирмы за оказание помощи.
– Спасибо, – обрадовалась девушка. – Все продали?
– Подчистую. Знаете, о чем я подумала: эти женщины, которые уволились из вашей фирмы, вдруг они работу ищут?
– Не знаю, – протянула секретарша, – они не звонят…
– Хорошие работницы были?
– Отличные! – с чувством воскликнула девушка.
– Дайте мне их адреса и телефоны. Нашей фирме требуются распространители, зарплата хорошая.
Ничего не заподозрившая Верочка радостно сообщила координаты уволившихся.
Я пошла было к выходу, потом сделала вид, что в голову мне пришла неожиданная мысль, и обернулась:
– Вера, извините, но вы были так любезны со мной, скажите, а где живет Надежда Точилина?
– Фомина, – поправила собеседница. – Да зачем вам?
– Понимаете, – начала я мямлить, – она, наверное, красится?
– Как забор, в три слоя.
– Ну вот, а я имею процент с продажи, заглянула бы к ней ненароком, на рабочем месте ее нет…
– Пишите адрес, – велела Вера, – только не говорите, что я дала.
– Никогда!
Выйдя на улицу, я со всего размаху угодила в ледяную, наполненную жидкой грязью лужу. А на ногах-то всего лишь тоненькие замшевые ботиночки. Чертыхаясь, я села в машину, стащила ботинки с ног и надела валявшиеся под сиденьем босоножки. Ну вот, а Аркадий еще говорит, что у меня в машине бардак. Вот ведь как пригодились.
Кеша с детства обожал автомобили. Первый раз за руль сел в двенадцать лет – сосед разрешил покрутить баранку. К глубокому изумлению мужика, Аркашка поехал абсолютно ровно и быстро.
– Слушай, – приговаривал мужчина, – да он родился с ключом от зажигания в руке.
Когда остальные дети гоняли во дворе в мяч или играли в прятки, Кешка будто привязанный торчал возле ненормальных автолюбителей, самозабвенно копавшихся в чреве своих «коней». Потом ему стали доверять несложные операции – подкачать колесо, долить дистиллированной воды в аккумулятор, прокалить свечи… Постепенно процедуры усложнялись, и через два года почти все мужское население близлежащих домов ломилось к нам в квартирку с незатейливой просьбой:
– Кешик, глянь, не работает…
Аркашка со скучающим видом спускался вниз, поднимал капот, засовывал руку в грязные внутренности машины, и через пару секунд бодрое фырчание мотора повергало очередного хозяина в транс.
– Господи, как он это делает? – изумлялись автовладельцы. – Раз, два – и все…
Увидав такой расклад, соседки понесли нам утюги, кофемолки и радиоприемники. Но их ожидало глубокое разочарование. Ни один из бытовых приборов в руках Аркадия и не собирался оживать. Талант Кешки распространялся только на автомобили.
Поэтому, как только на нас свалилось богатство, Аркадий тут же купил «Мерседес». Именно этой марке безраздельно принадлежит его сердце. Абсолютно не жадный, сын просто звереет, когда кто-нибудь приближается к его сокровищу.
Мой «Вольво» и Зайкин «Фольксваген» в случае необходимости отправляются в авторемонтную мастерскую, и моет их по утрам садовник Петя. Свой «Мерседес» хозяин обрабатывает собственноручно. Все полочки в гараже забиты шампунями, натирками и полиролями. Набору губок позавидует любая кокетка. Стоит ли говорить, что свое «сокровище» Кеша моет самолично, причем температура воды в ведре предварительно проверяется термометром. Только 35,6! Иначе потускнеет лак. Зайка, увидевшая один раз эти приготовления, просто затряслась от злости.