Бастардъ
Шрифт:
Следующая засада уже была из семи человек. Тут я выступил с иной тактикой, то есть двух дружинников спрятал в повозках, с парой заряженных аркебуз каждого, а с остальными пошел в обход вдоль дороги. И когда злодеев встретил залп аркебуз охраны и арбалетов слуг, я нанес удар с тыла. На этот раз ни ушел никто, а я сменил бадагар на свой старый берет, наивно надеясь привлекать меньше завидущих глаз, но как оказалось зря.
Третья засада, состояла из кучки непонятной публики, с завязанными тряпками лицами и приличной одежде, причем они порскнули в разные стороны и исчезли из вида, после первого же нашего залпа.
Но вот следующая засада состояла из доброй дюжины человек и распространяла она, весьма серьезные эманации опасности и моя «Чуйка», буквально полыхала, красным и черным. Расположились злодеи по обоим сторонам дороги, и почувствовав засаду, как раз тогда, когда мы выехали на поляну с кедром, я приказал остановиться и стал держать с сержантом военный совет. Я предложил устроить засаду, против засады, а так как единственное правильное мнение на данном моменте
Когда мимо нас в сторону засады пронесся галопом всадник, я понял, что скоро начнется. Но началась атака только через час… Кучка вооруженных холодняком молодчиков, кинулась к центральному фургону, а на заднем плане гарцевало трое всадников. Ударили аркебузы, защелкали арбалетные болты, злодеи начали нести потери, не понимая откуда в них стреляют. Я медлил применять свои колесцовые карамультуки и оказался прав. Один из всадников, со смутно знакомым лицом, держал в руках фустибулу*, а другой держал в руках блестящий шар с тлеющим фитилем. Привнесенная память подсказала мне, что это снаряд с Гаррогельским огнем, местным напалмом, если он попадет в фургон с моими людьми, выживших не будет. Я вскинул оба пистолета, привычно нарисовал в уме траектории и выдал два дуплета. На этот раз у меня была пара двуствольных кавалерийских пистолетов, подарок маркиза. Два ствола были заряжены пулями, а два картечью. Целился я в парочку пращников, и накрытие было настолько удачным, что одна из картечин разбила пиробомбу. Два всадника вспыхнули страшно крича, а пращник, каким-то волшебным образом успел, дав шенкеля коню, отскочить на безопасное расстояние, но ненадолго. У меня в седельных кобурах, были и мои старые пистолеты, мгновение, и одна пуля сразила бедного коня, а вторая баронета Палва, я наконец узнал его и вспомнил, что в конце пьянки по поводу моего свежеиспеченного танства, нобиль Бардр рассказывал мне, что данный баронет, мечтает жениться на дочери мятежного вассала моего суверена и отжать манор, когда подойдут сроки вассалитета. И тут на поляну ворвалась кавалькада разномастно вооруженных всадников, давших залп из арбалетов в одну из повозок, стоящих у опушки, стреляли они на скаку, болты полетели кто куда, и парочка и вовсе попала в кедр.
И тут над поляной раздался давящий, низкий звук, он давил похлеще басов Rolling Stones. На поляне все оцепенели, а рядом с зашелестевшим, от неведомого ветра кедром, появилась фигура высокого, белобородого старца, в зеленой сутане с капюшоном. Он взмахнул рукой, и всех разбойников, и пеших, и конных, буквально окутали шипастые ветви, молниеносно выстрелившие из травы, раненый баронет не был исключением. А Волхв обратился ко мне… «Спасибо тебе молодой тан, за то, что ты спас священный кедр от злобного огня, злых людей и мы за это благодарны. Тебе будет сопутствовать удача, шпага твоя не будет знать промахов и поражений, ты встретишь на своем пути друзей и в твою жизнь войдет девушка, с зелеными глазами и золотыми локонами. Ты можешь ей верить. А зовут меня Буремир. Прощай» — .
И старец исчез. А около меня собрались слуги и дружинники и внезапно преклонили колени. Сержант объяснил мне, что личное обращение Волхва ко мне и тем более первым — это огромная редкость в этих местах и доступно это только по настоящем благородным дворянам и для моих людей великая честь, служить такому господину, и что все мои люди, будут теперь преданы мне до конца, каким бы он не был (типа успокоил). А я только сейчас понял, что меня зацепило в образе волхва… У него в руке был золотой саксофон, я даже подумал, что мне это привиделось, а сержант разъяснил, что «Золотая дудка», это аксессуар высшего ареопага волхвов. Дальше дорога была почти без приключений, не считая еще парочки мелких банд с Большой дороги, и мы наконец взяли пленного, а он и разъяснил наконец, почему мой караван пользуется такой популярностью. Оказывается, был пущен слух, что я везу в столицу казну маркиза и посему, появилось много желающих, поправить за мой счет, свое материальное положение. Слух этот, как я понял, запустил в обращение никто иной, как баронет Палв, который решил для надежности, потрепать мой отряд нападениями и будучи все время рядом, если что просто добить мой ослабленный караван, что характерно, вместе со мной. А перед самым городом, мы обогнали телегу с сеном, которой правила здоровенная, рыжая бабища, что характерно, с зелеными глазами, причем одной рукой она правила, а другой долбила в загривок сидящего рядом унылого мужичка, судя по его лицу, находящегося в состоянии помелья с последней годовщины своей свадьбы. Я притворился собственным дублем и краем глаза, видел, как у сержанта Бирка, трясся подбородок, от сдерживаемого смеха.
Глава 4. Столица
Въезд в одноименную столицу Империи Шемеш, ознаменовался первой для меня на этой планете дуэлью. На мне был пыльный дорожный плащ и мой старый берет, так что дикому дубообразному баронету из Подгорья, я показался хорошим объектом для идиотских шуток. Скорее всего его возмутил мой конь, который слишком заметно превосходил его клячу.
Баронет сострил по поводу цвета моего Росинанта, на что я ответил, что мой визави вряд ли хорошо разбирается в лошадях, ибо стоит только посмотреть на его одра, которого можно отобрать только для живодерни. Надо сказать, что после ряда дорожных приключений, я был несколько раздражен.
Так что придурок баронет, попался мне весьма удачно. Я не молодой д Артаньян, а он так вообще ни сколько не Рошфор. Я сбросил плащ, под которым бы совсем не дешевый дворянский костюм, поменял берет на бадагар, поданный сержантом и представившись, вызвал баронета на дуэль, обвинив его не больше, не меньше, в оскорблении императора, ибо его конь, был такого же редкого тут цвета какао с молоком, как и мой. С дуэлями в империи все было упорядочено, был дуэльный кодекс, и в населенных пунктах были дуэльные площадки, и был список официальных наблюдателей, следивших за исполнением кодекса. Баронет несколько обалдел от моего преображения и от сути обвинения, но дуэли явно не испугался, ибо был выше меня на пол головы и шире в диаметре. К ближайшей дуэльной площадке, нас проводил лейтенант воротной стражи, который и стал наблюдателем. Мне нужен был еще один секундант, и им вызвался стать некий дворянин, представившийся, как виконт Алекс. Он сказал, что для него будет большой честью быть секундантом героя лесных дорог. Он как выяснилось слышал, мой краткий рассказ лейтенанту стражи о дорожных приключениях (кроме истории с волхвом конечно, о ней я приказал своим людям молчать и даже не вспоминать). Его лицо мне понравилось, плюс меня улыбнула его шутка по поводу подорожания белых дессертных вин, что мол, что бы нового не появлялось под этим небом, то это обязательно против нас лично, и я принял это предложение. Согласно кодекса, нам было предложено выбрать уровень поединка, то есть… до смерти или до первой крови, или вообще примирение. Я, официально находящийся в состоянии оскорбленной стороны выбрал второй вариант, ибо решил не начинать въезд в столицу с убийства. Баронет согласился на мой вариант, ибо немного робел перед титулом. Мы вышли на площадку, белея сорочками (вернее в основном белел я) обнажили шпаги, и лейтенант скомандовал — Ангард!
Баронет ринулся в атаку как бык на матадора, стоящего в новых воротах, но я, ловко уклонившись, послал ему вслед элегантный поклон, а когда он вновь попер н меня, но уже помедленнее, я применил к нему удар Зорро, который попросил Куратора заложить в мои рефлексы. Как молния мелькнула моя шпага, и на груди моего противника, появилась буква Z, краснея на глазах. Удар этот был поставлен у меняв трех вариантах… Одежда, кожа и Mement mori, тут я применил естественно второй. Баронет застыл с ужасом себя ощупывая, а многочисленные зрители разразились аплодисментами. А я отсалютовал шпагой и провозгласил здравицу императору, которую воодушевленно поддержали окружающие. Баронет осознав, что он жив, подошел, низко поклонился и принес глубочайшие извинения тану маркизу, и отдельно отдав дань мастеру шпаги, поклялся, что его не правильно поняли и он безмерно уважает лошадей и императора, после чего пришлось идти в трактир и устраивать грандиозную пьянку, которою мы с сержантом покинули довольно быстро, сославшись на неотложные дела. И это была не последняя дуэль на сегодня, но об этом чуть позже. После трактира, мы с сержантом, решили, не мудрствуя лукаво посетить Совет (слуги и дружинники были отправлены в мой новый дом).
Совет представлял из себя ступенчатый комплекс вычурных зданий на холме, на другом берегу озера напротив Императорского дворца. Здания были густо украшены атлантами, кариатидами и прочими химерами, верхушку комплекса венчал золотой купол, смахивающий на купол Пулковской обсерватории. Озеро кстати кишело лебедями и так и называлось, Лебединым (опять дежавю). Нижние уровни занимались рутиной, а выше второго этажа простых смертных уже не пускали. Отловив в приемном зале Совета чиновника с двумя значками серебряных чернильниц на обшлагах, (что означало младшего аудитора второго класса), и сунув ему за обшлаг пару золотых, попросил оного о способствовании в регистрации нового тана. Причем благожелательной мимикой, было дано понять, что безмерная моя щедрость, имеющая разумные пределы, последует и далее. Ответ был не менее благожелательным, и после завтра, меня попросили зайти за документами в комнату номер16, к аудиторы Кныру, мне было при этом незаметно показано пять пальцев, на что я поощрительно кивнул.
При выходе из здания Совета, мы наткнулись на группу дворян, один из которых во всю глотку обвинял чиновную шваль во всех смертных грехах и извращениях, выдав при этом постулат о том, что мол все, кто носит чернильницы на обшлагах, мерзавцы. И что было самым важным для меня в этом доне, это лепестки, черно-багряного пламени над его головой, и означало это то, что я должен его убить, это был первый номер из списка Куратора. Ну что же договор надо выполнять. Вальяжной походкой я подошел к этой группе и смотря выше их голов, самым холодным тоном поинтересовался, кто тут посмел оскорблять императора. И не дождавшись ответа, добавил, что только абсолютный негодяй может оскорблять уважаемых людей, облеченных доверием императора, и носящих на обшлагах золотые чернильницы. Причем судя по всему он еще и трус, ибо говорит это за глаза. Что и говорить, провокация получилась знатная, ведь золотые чернильницы носили на обшлагах ряд Имперских министров и Канцлер. Дон остолбенел и вспылил одновременно, и естественно принял вызов. Ближайшая дуэльная площадка была больше и роскошнее чем предыдущая, и зрителей, там было погуще. Моего противника звали граф Сетти и он был гораздо более сильным противником, чем баронет. Баронет кстати находился среди зрителей, он и его друзья, учтиво приветствовали меня, тут же находился виконт Алекс, развивший некую бурную деятельность. Как выяснилось, тут был не слабый тотализатор, и Алекс и баронет, поставили на меня все свои деньги, хотя граф Сетти, слыл весьма опытным дуэлянтом.