Бастиано Романо

Хантингтон Паркер С.

Я хватаю ее и переплетаю наши пальцы.

— Думаю, миссис Романо, именно трах и привел нас сюда. Мы могли бы ограничиться анальным сексом.

Щеки медсестры

становятся ярко-розовыми. Я соблазняюсь подмигнуть ей, когда Ариана сжимает мою руку с силой борца. Такими темпами я окажусь в реанимации, где мне пересадят руку еще до рождения ребенка.

Я позволяю ей держать до тех пор, пока моя рука не онемеет, не думаю, что к ней когда-нибудь вернется чувство, и размышляю о том, как я буду держать ее без пальцев.

Проходит час.

Потом еще один.

И еще.

Через десять часов я слышу первый крик.

Наш ребенок.

Медсестры уносят ее, моют, приносят обратно и еще миллион других вещей, которые я с трудом успеваю воспринимать, потому что в этот мир вошел еще один человек, и он наш.

— Как мы ее назовем? — В одной руке Ариана держит ручку, в другой — бланк.

Она должна спать, но для бывшего сотрудника правоохранительных органов она никогда не делает того, что должна.

Я прижимаю поцелуй к ее виску.

— Удиви меня.

— Имя моей матери. Оно означает "судьба". — Она что-то записывает, затем передает мне. — Она возненавидит нас за то, что мы дали ей второе имя мальчика.

— Это будет весело. Подумай, сколько дразнилок она будет сваливать на нас.

Ари закатывает глаза, а я впитываю имя и понимаю, насколько я благословен.

Эта жена.

Этот сын.

Эта дочь.

Эта жизнь.

Это все наше.

Эверетт отстает, когда медсестра вносит нашу малышку и передает ее мне. Я смотрю на ее щечки, пока ее сине-зеленые глаза не открываются.

Далия Винсент Романо.

Конец.

Переведено каналом Книжный шкаф — t.me/lilybookcase