Бастион одиночества

Литэм Джонатан

Когда он вынырнул, хватая ртом воздух, они вышли на пристань и легли обсыхать. Закрыв рукой глаза от солнца, Дилан сказал:

— Я хочу кое-что тебе показать.

— Что?

— Это мой секрет. — Он решил, что сегодня непременно покажет ей кольцо и костюм. Это поможет опровергнуть бредовые высказывания Базза.

— Где этот секрет? — спросила Хэзер.

— Покатайся пока на велосипеде. Съезди за «Маунтин дью». Встретимся здесь же.

Хэзер бесхитростно кивнула, зачарованная.

Вбежав в свою комнату, Дилан надел на палец кольцо и достал костюм. Жутко боясь попасться кому-нибудь на глаза, он выскользнул из дома через кухню

и помчался по полю.

А на пристани развернул костюм и взглянул на него впервые со дня отъезда из Нью-Йорка.

Как делать элементарные стежки, которыми он сшил отдельные части костюма, Дилану показал Авраам. Для чего ему понадобилось учиться этому, он не стал объяснять отцу. Костюм представлял собой накидку из старой простыни с изображением льва, прикрепленную углами к вороту небесно-голубой футболки — основной составляющей костюма. Дилан постарался, чтобы лев — вполне подходящий, таинственный знак — оказался в самом центре накидки. Рукава футболки он удлинил, пришив к ним часть штанин от брюк-клеш, оставленных матерью, как и многое другое. В ее шкаф заглядывал теперь только он. Новые рукава смотрелись первоклассно, а руки в них были как языки колокола. Практичностью костюм не отличался, но ведь это всего лишь образец. Экспонат. Перед футболки Дилан растянул на куске картона, разрисовал при помощи спирографа и украсил ржавыми булавками. Вышло не ахти как. Его эмблема была движущейся спиралью, расширяющейся по кругу дорогой атома, который должен тысячу раз пересечь все космическое пространство, чтобы накопить мощь. На футболке эта эмблема выглядела как кривой ноль.

Городской мальчик облачился в свой замысловатый костюм и, окруженный стаей мошкары, стал ждать.

Мгновение спустя натропинке показалась девочка, послышался глухой стук бьющих друг о друга зеленых бутылок, которые она прижимала к животу. Она легко покачивала головой, осторожно ступая по камням босыми ногами.

Девочка положила бутылки у основания пристани и замерла, устремив внимательный взгляд на мальчика.

— Ну и как тебе?

— Что это?

— А на что похоже?

Она, видимо, не догадалась.

Мальчик дернул накидку, мечтая, чтобы поднялся ветер. Воротник футболки натянулся, сдавив горло. Вот этого он не учел. Следовало пришить накидку к плечевым швам.

— Это настоящий я, — сказал мальчик.

Девочка ничего не ответила, даже не шелохнулась.

— Аэромен.

— Что это значит?

— Летающий человек. Дилан Эбдус — мой псевдоним.

Девочка сдвинула брови.

— Мне не нравится.

— Что именно?

— Выглядит странно.

— Костюм еще недоделан. Это только верхняя часть. Скоро будет и нижняя.

— Откуда ты все это взял?

— Сшил. — Он не упомянул ни о кольце, ни об Аароне К. Дойли.

Девочка легонько ткнула ногой бутылку ярко сияющего на солнце «Маунтин дью», на голую ступню упала зеленая тень.

— Ты не похож на себя.

— Но это я, — твердо повторил он. Ему страстно хотелось, чтобы она рассказала о костюме своему братцу и чтобы тот перестал наконец выдумывать разные гадости о Бруклине.

Девочка села, спрятав ступни в траве. Мальчик продолжал стоять, отчаянно выискивая в подруге хоть намек на то, что она сознает всю важность его откровения.

— Дилан.

— Что?

— Если бы ты остался здесь, тебе не пришлось бы переходить в частную школу.

Мальчик оцепенел. Ее слова казались настолько неважными и пустыми, что он не

сразу нашелся с ответом.

— Я не останусь здесь, — сказал он наконец, наверное, с жестокостью в голосе.

Хэзер вскочила, как будто получив пощечину — с пунцовым возмущенным лицом.

— Сними это, — велела она. — Мне не нравится.

— Нет.

Хэзер развернулась и зашагала прочь по тропинке, оставив у пристани бутылки «Маунтин дью».

— А как же секрет? — крикнул Дилан. Внезапно налетел ветер, и накидка забилась, как флаг на стадионе.

— Мне все равно, — ответила Хэзер, не поворачивая головы.

— Я не показал тебе то, что хотел! — проорал Дилан, но Хэзер уже исчезла из виду.

Постояв несколько мгновений, Дилан шагнул к краю пристани, присел и развел в стороны руки, готовясь к тому, о чем думал несколько недель. Хэзер вполне могла наблюдать за ним с края поля. Только теперь это уже не имело значения. Ему и не хотелось прославиться здесь, в Вермонте, в этой глухомани, пригодной лишь для отдыха от города, восстановления сил перед возвращением в реальный мир. А в случае Дилана — для подготовки к собственному тринадцатилетию, к общению с городскими девочками, к борьбе с таким злом, о котором в Вермонте и представления не имели.

Дилан прыгнул. Как стрекоза, он летел над водой на расстоянии нескольких дюймов, и гладь озера нещадно слепила ему глаза. Следовало дотянуть до другого берега, чтобы спастись от этого режущего сияния.

Он покружил над высокой травой, спугнув стаю задремавших на краю озера водомерок, и еще дважды пролетел над водой. А приземляясь на пристани, посадил занозу в пятку. Края накидки были мокрые — настолько близко к воде он летел. Значит, нужно не летать без кед и обшить водонепроницаемой тканью края накидки.

Век живи, век учись.

Глава 12

Церковь была устроена в гараже на Декалб-авеню, его окружал низкий белый частокол. Гараж теснился между сварочной мастерской и магазином скобяных изделий. По субботам мастерская работала как в будние дни, там не обращали никакого внимания на проводимые по соседству службы. Ворота то и дело раздвигались, сварщики орудовали ацетиленовыми горелками, на бетонный пол летели снопы искр. Была в этом районе и автомастерская с приклеенным к окну календарем на 1967 год, и музыкальный магазин, витрину которого украшали пустые конверты из-под пластинок — очевидно, чтобы утаить от посторонних тот факт, что продавались здесь вовсе не пластинки. А еще располагалась тут забегаловка, декорированная плакатами тридцатых годов с рекламой кока-колы, на которых пестрели чьи-то давно забытые имена.

Церковь была сооружена из покрытых известью бетонных блоков и украшена дощечкой с надписью: «ХРАМ БОЖИЙ. МЫ ВСЕМ ОТКРЫТЫ» и золотой звездой Давида, но, несмотря на это, оставалась обычным гаражом с обшитыми фанерой дверьми. Внутри можно было увидеть спины и затылки людей, сидящих на пяти рядах складных стульев, и женщину с микрофоном у дальней стены. Августовское солнце безжалостно палило, все, кто собрался в церкви, изнывали от жары. Мужчины ослабили галстучные узлы, широко расставили ноги и закатали рукава. На цветастом платье женщины под мышками и на животе темнели пятна пота. Прохаживаясь туда-сюда вдоль стены, она ловко перекидывала шнур микрофона, чтобы не запутаться в нем ногами, обутыми в туфли на высоких каблуках, такие же цветастые, как и платье.