Батальон «Нордост» в боях за Кавказ. Финские добровольцы на Восточном фронте. 1941–1943

Тике Вильгельм

Унтерштурмфюрер Дом, командир взвода 9-й роты, должен был после прибытия роты вместе с разведгруппой пробраться ближе к Сагопши и определить наилучшие пути подхода к этому селению. Поскольку незадолго до наступления темноты 9-я рота еще не подошла, на разведку отправился первый офицер для особых поручений батальона унтерштурмфюрер Эртель с несколькими солдатами из состава 10-й роты. Разведгруппа осторожно пробралась по кукурузному полю, миновала позицию наших противотанковых орудий и вышла на край равнины, расположенной перед Сагопши. По возвращении Эртель доложил командиру батальона и командирам рот о результатах своей разведки и сделал соответствующие

предложения для действий ударных групп. Лишь тогда Эртель узнал, что унтерштурмфюрер Дом при оставлении прежних позиций под Нижней Курпской был убит осколком снаряда «сталинского органа».

В ночь на 1 октября 1942 года 1-й и 3-й батальоны полка «Нордланд», а также полк «Вестланд» – в нем осталось только два батальона – снова изготовились к наступлению на Сагопши. Идущая во главе наступавших ударная группа на этот раз должна была максимально скрытно подобраться как можно ближе к селению. Для этого каждая рота выделила в состав ударной группы своих лучших бойцов. Порядок следования в финском батальоне был установлен следующим: ударная группа из состава 11, 9 и 10-й рот, за ней остатки 10-й роты. Снова было решено использовать в качестве прикрытия утренний туман. Начало наступления было перенесено на более ранний срок.

1 октября 1942 года, в 04:15 утра, слева направо двинулись в атаку на Сагопши ударные группы 3-го и 1-го батальонов полка СС «Нордланд», а также прикрывавший их полк «Вестланд». Их вели в бой лучшие командиры взводов и унтер-офицеры рот, сами же группы были сформированы из самых отважных и надежных бойцов. С каждой ударной группой следовал расчет станкового пулемета, державшийся чуть позади. Все возможное было продумано и согласовано. Справа бесшумно пробивались вперед ударные группы 1-го батальона полка СС «Нордланд», мужественные солдаты – немцы, датчане и норвежцы. Левее двигались столь же отважные и закаленные в боях финны. За ними замерли готовые к броску вперед роты.

Снова вся надежда на неожиданность покоилась на утреннем тумане. Чтобы сохранить момент внезапности, не проводилась никакая артиллерийская подготовка. Поначалу ударные группы уверенно и незаметно продвигались вперед, но затем они наткнулись на первое охранение русских, те подняли тревогу, и ударным группам пришлось оттянуться несколько назад. Русские открыли заградительный огонь. Тем не менее ударные группы понемногу продвигались вперед. Сагопши было уже рядом, казалось, остался один бросок – и оно в наших руках. Но когда первые ударные группы находились всего в 50 метрах от основных позиций русских в Сагопши, лучи восходящего солнца пробились сквозь утренний туман. Вместе с ними на наступающих мгновенно обрушился смертельный оборонительный огонь русских, прижавший ударные группы к земле. Все последующие попытки все же продвинуться вперед были сведены на нет огнем русской артиллерии и минометов. Ударные группы, лежавшие в долине как на подносе, стали закапываться в землю, чтобы обрести хоть какое-нибудь укрытие от фланкирующего огня, особенно из Малгобека. Лишь с наступлением темноты им удалось вернуться обратно на исходные позиции. В финском батальоне было 2 убитых и 9 раненых, в основном из ударной группы 11-й роты. Среди убитых оказался оберштурмфюрер и командир взвода Эркки Рафаэль Лаутиа из финского города Раума.

В ночь на 2 октября в 3 километрах западнее Сагопши был оборудован новый передний край обороны. В ходе перегруппировки финский батальон был размещен на позициях у селений Пседах и Кескем, с 10-й ротой слева от него (примыкающей

к 1-му батальону полка СС «Нордланд») и 9-й ротой справа. 11-я рота стала резервом батальона.

Эеро Тулонен так описывает этот боевой день со своей точки зрения, точки зрения бойца ударной группы Лаутиа из 11-й роты:

«1 октября 1942 года. В полночь мы выдвинулись вперед – формирование из 180 человек, ударная группа 1-го и 3-го батальонов. С наступлением утра нам предстояло пройти по длинному оврагу незамеченными до позиций русских. Мы залегли и стали ждать сигнала к атаке. Я был измотан до предела и заснул прямо рядом с окопом.

Тем временем начало светать, и русские нас опознали. С их стороны внезапно раздался яростный огонь. Я проснулся и бросился в окоп, который отрыл накануне в перерывах между боями. Едва попытаешься поднять из окопа голову, как тут же из расположенного метрах в ста русского пулемета раздается очередь. В длинной лощине застряли таким образом три взвода нашего батальона, но остальных ребят из нашей группы и не видел. Лаутиа погиб в самом начале атаки, а унтершарфюрер Ялканен умер после тяжелого ранения.

Был ранен и Саари. Он еще смог укрыться в каком-то окопчике. Пенттиля хотел было ему помочь, но едва высунулся из своего окопа, как тут же получил несколько пуль в голову. После этого его уже безжизненное тело всякий раз вздрагивало, когда в него попадала новая пуля.

Наконец, Коволуото и мне удалось добраться до Саари. Мы перевязали его раны. В него попали пять пуль, самое страшное ранение пришлось в правое плечо, пуля затем прошла через легкое и застряла в грудной клетке. Еще он получил касательное ранение левого запястья и предплечья, была также рана в правой голени.

Спасение тяжелораненых весьма трудное дело. Мы тащили Саари ползком около полутора километров, буксируя его на наших поясных ремнях. Лицо его горело и искажалось от боли, но ни единого стона не срывалось с его губ. Он сражался за свою судьбу и лишь снова и снова подгонял нас: «Тяните, ребята, тяните – побыстрее!» Он сильно страдал, но ни разу не пожаловался на боль. Его спокойная натура, его самообладание одерживали верх даже в таких невероятных условиях. Когда врач увидел его раны, обработал и перевязал их, он сказал нам: «Выкарабкается!»

Я видел, как Валле вел огонь, как он сам был ранен, как пуля высекла искры из его каски. На каске осталась длинная вмятина. Так же обстояло дело и у Науманна.

К концу первой половины дня мы медленно оттянулись назад метров на пятьсот и заняли там новые позиции – лучше защищенные от вражеского огня. Здесь мы и провели весь день под палящим солнцем – голодные и страдая от жажды.

Несколько человек попытались было оттащить назад и мертвое тело Лаутиа, чтобы снять и переправить его родным его золотые часы, но сделать этого не удалось. Погибшие Лаутиа и Пенттиля так и остались лежать там, где их сразили пули врага.

Вечером, под прикрытием темноты, мы, взводы Ингере и Пенттиля, вернулись к нашим ротам и первым делом набросились на еду, поскольку 24 часа не имели во рту ни крошки.

Командир полка (Фриц фон Шольц), следивший за нашей атакой в стереотрубу, разделял наше мнение о том, что новая атака без поддержки танков и тяжелого вооружения невозможна.

В последующие дни русские вели сильный артиллерийский и минометный обстрел наших позиций у Пседаха. Перемежались удары наших и вражеских разведгрупп. Русская авиация продолжала активные действия и поливала нас фосфором».