Батя. Над законом
Шрифт:
Репутация и авторитет в его мире значат многое. Вернее – они значат всё. И зарабатывать их приходится годами, а вот потерять можно за одно мгновение. На самую вершину взлететь гораздо проще, чем теперь удержаться на ней.
Отца хотелось реально прибить. Врезать по морде, чтобы место знал и понимал всю зону ответственности.
Однако, Всеволод Степанович – отец Александра. поступать с ним не мог так, как Саша поступил бы с любым другим на месте отца.
Всеволод этим отлично умел пользоваться и манипулировать. Придётся
Рахманова Родиона Батин знал бегло. Родион – криминальный авторитет, который пользуется уважением среди братвы. И есть риск, что часть парней пожелает переметнуться от Бати под крышу к Рахманову.
Кажется, Рахманову не сидится спокойно в Ростове. Он запустил свои руку в столицу, а так же и в Питер. Батину были известны схемы по перегонке оружия, которое Рахманов получал от Володи Балашова – столичного авторитета.
Появление кузена Родиона Захара Рахманова с его прихвостнем Ильей Лазаревым в Питере сильно напрягало Александра. Он терпеть не мог залётных чужаков. Ещё и тех, которые пытаются наводить здесь свои порядки.
И прав отец: Родион и Захар Рахмановы не просто так здесь трутся. Испытывают на прочность Батю и выискивают у него слабые места. Решили напасть и посмотреть, какова будет ответка. А ответка будет. Обязательно.
Александр сжал пальцами бутылку с минеральной водой и перевёл взгляд на вошедшего мента. Калашников Марк Игоревич – младший лейтенант и брат майора Сергея Калашникова.
Марка Батин прогнул под себя ещё два года назад. Порой этот мент мог приносить пользу. Деньги, вложенные в него он неплохо отрабатывал.
– С чем пожаловал, Марк?
– Стрелка, которая была назначена у твоего отца и залётных братков, – выдохнул, – Марк, – там появились менты.
Александр прищурился, смеряя Марка острым взглядом. Понятно, что информация у Марка от брата.
– Дальше?
– Там был твой отчим, Бать. Не знаю как и откуда, но Рябов пронюхал о сходке и появился там.
– Через Вдовина, так?
– Без приказа полковника мой брат и шага не делает. От него поступил приказ повязать всех присутствующих на стрелке.
– Залётных всех положили?
– Четверо убиты. Среди твоих – трое. Человек Захара и ещё двое его людей ушли. Менты их не взяли. Не стоило твоим людям палить по людям Рахманова, Бать. Так не делается. Договор ведь был иным. Тебя первого обвинят в беспределе. Парни очень недовольны.
– Проклятье, – рявкнул, – ты думаешь, что я этого не понимаю? Больше никаких стрелок с людьми Рахманова не будет. Буду общаться лично с Родионом или Захаром. Их надо поставить на место.
– Я выясню, где остановился Илья с людьми.
– Да. После доложишь.
– Валить их будешь?
– Нет. Не сейчас. Завалить ещё успею. Дам шанс одуматься и свалить с моей территории.
– Эти не поймут.
– Посмотрим. А сейчас иди. Мне нужно подумать.
.
.
Майор Калашников вперился взглядом в бешеные глаза полковника Вдовина. Глеб Егорович лупанул кулаком по столу и прошипел:
– Какого чёрта ты опоздал на сходку, майор? Какую задачу перед тобой поставил я лично, ты помнишь?
– Да.
– Ну? Какую?
– Предотвратить предполагаемую перестрелку.
– Что же, ты и твои ребята с этим справились на отлично. Отлично провалили всё дело.
Калашникова передёрнуло от этих слов полковника. Вот же сука!
Вдовин ведь отлично знает почему Сергей и парни не справились. И это вина Вдовина. Но предъявлять обвинения полковнику Калашников не будет. Зачем? Этот при погонах и сам в курсе, что у него рыло в пуху или в дерьме, это как на всё посмотреть!
А требовать объяснений не вариант. Никто ничего объяснять не будет. Не тот случай.
– Почему ты, майор, позволил уйти парням Батина, которые и устроили эту перестрелку?
– А я должен быть под пули лезть? Палящих в скупе было больше, чем нас. Кроме того, ваша разведка сработала криво.
– Ты смеешь ещё тявкать в мою сторону? Твоё дело исполнять приказы старшего по званию, майор Калашников, а не заниматься самодеятельностью. Номера машин на которых скрылись стрелявшие есть?
– Да.
– Хоть это сделал, когда просиживал штаны в салоне служебной авто и трусливо поджал хвост, боясь разрядить обойму по одной из тачек.
– С какой целью я должен был заниматься этой показухой? И ещё, я никогда за все годы службы не просиживал штаны с салоне служебного авто, полковник.
– Ты можешь говорить всякое разное. Но результат проделанной вами работы говорит сам за себя.
– Отлично, – рявкнул Калашников, направившись к двери.
– Вернись. Я не всё сказал.
– Я всё сказал! – возразил.
– Куда направился, майор?
– В отдел кадров, товарищ полковник. Не думаете же вы, что я и дальше буду работать под вашим началом и позволять вам использовать меня для проворачивания всех этих дел.
– Что? Ты это сейчас меня в чём-то обвиняешь?
– Мы оба отлично понимаем о чём я. Как и знаем, как и почему была провалена операция. Доказательств у меня нет, но я их найду.
– Калашников! Ты угрожать мне вздумал? Кажется, ты на эмоциях и совсем не думаешь, что говоришь!
– Я, Глеб Егорович, в отличие от вас всегда думаю перед тем, как сказать, что и кому.
– Рапорт я твой подпишу. Вон пошёл, пёс. И не думай, что в этом городе ты найдёшь хоть где-то место.
– Посмотрим, – фыркнул, хлопнув громко дверями, зная, что не может больше позволить идти себе против совести и позволять себе гнуться под полковника, который подмахивает сомнительным группировкам, в частности получает откаты от Рябова Феди.