Байкал. Книга 6
Шрифт:
Часть 23
Глава 1. Мир и воля
Да, предвечные примирились. Ничего иного, конечно, и не оставалось нам, как примириться. Потому что можно было или всем перебить друг друга, перевернуть станицу древней, и не нами начатой книги, или же сжечь эту книгу, чтобы не осталось на земле воспоминаний ни о древних Богах, коими нас стали считать, ни о том, что предвечные существуют столько, сколько существуют люди, сменяя друг друга. А мы не сменяемся. Мы существуем неизменными. Бывает, болеем,
Аяя и Орсег вернулись через два месяца с лишком, к концу зимы, когда метелей и морозов уже не было, когда ночи стали пахнуть таянием, а утра застилаться туманом, поедающим снег. Над нашей долиной туман был гуще, чем везде из-за тёплого озера, в морозы тёплый дух озера создавал иней на всех окружающих поверхностях, теперь же сгущался, остывая по ночам.
Всё это время мы прожили здесь в долине относительно мирно. Басыр унеслась, но Вералга и Викол оставались с нами, как и пленный Мировасор, единственный пленный из всех.
– Ты не хочешь отпустить его? Их всех? – спросил меня Эрик.
– Я никого не держу, кроме Мировасора, он мой заложник, он выйдет отсюда, когда вернётся Аяя. И Орсег должен это знать.
Эрик помрачнел и сказал на это:
– А если она остаётся с Орсегом по своей воле?
Но я уверенно покачал головой, глядя на него:
– Она прислала бы весь о том. А так она прислала, что любит меня и вернётся. Что вернётся, чтобы только я ждал её и не думал иного.
– Где же она? Летим туда!?
– Я этого не знаю, не знает и она. Координаты звёзд птицы, коих она присылает, передать не способны… Но… В такие дали не долететь на наших самолётах. Через океан много дней без отдыха… вдвоём с нею можно, то один ведёт, то второй, одному не сдюжить. Орсег знал, где выбрать убежище недосягаемое для меня… – сказал я, потому что картина, где находится маленький остров, со всей ясностью была передана мне перелётной птицей через тысячу передач.
Агори был мрачен, почти не разговаривал, даже не ел, и только спрашивал, что ждёт Мировасора.
– Решать станем все вместе. И у каждого равное слово, – сказал я.
– А после? Что мы станем делать, после?
– Тогда и станем думать. У всех нас и каждого свободная воля. Напишем правила и законы для предвечных, коли они так угодны твоему учителю. Кстати, скажи ему о том, пусть начинает создавать.
Мировасор оживлённо и даже обрадовано занялся делом тут же, словно только и ждал позволения, к нему подключился и Викол, а Дамэ зорко наблюдал за обоими, не упуская ни единого слова, так что злого заговора возникнуть не могло.
– Заговора не будет ещё и потому, что Викол теперь вовсе не считает Мировасора мудрецом, как прежде. Проигранная битва и плен сильно стряхнули спесь с самозваного предводителя предвечных.
– Ну да, как пыль с молью со старого кафтана! – захохотал я.
Дамэ тоже засмеялся.
– Всем полезны встряски.
Мне не была полезна эта проклятая встряска. Меня трясло столько раз и так сильно, что никакой пыли во мне давно не осталось. Я теперь вовсе был словно обнажён, без кожи и даже без мяса, каждое слово, каждый звук, ветерок бренчали по моим нервам, оглушая меня, крючками цеплялись за них, в каждом звуке я угадывал возвращение Аяи, и разочарованно опадал всякий раз подрубленным ростком, и так было по тысяче раз на дню.
Эрик был неспокоен и говорил, что не хочет жить с Басыр, двуличной и властной, даже недолго, а ему придётся, если она исполнит обещанное и вернёт Орсега и Аяю.
– Я всегда сам выбирал себе жён и ошибся только раз, – мрачно повторял он снова и снова.
– Да, но очень крупно, – заметил я. – Теперь ты не хочешь, потому что тебя принуждают? Тебе же она была по нраву и не раз, её красота бесспорна, её склонность к тебе тоже не вызывает сомнений, а то, как истово она добивается тебя, польстило бы любому.
– Всё так… но уж слишком он рьяно взялась за дело, мне иногда кажется, она обратиться в дракона и пожрёт меня.
– Тобой подавилась даже Смерть, куда справиться дракону? – засмеялся я.
Эрик покачал головой, ветер трепал его кудрявые русые вихры, а в глазах, устремлённых вдаль, словно он пытался прочитать будущее, сгустилась тёмная синь, подёрнутая инеем.
Но я чувствовал иное. Не в Басыр было дело, Эрик не хотел снова расставаться с Аяей. И это сводило меня с ума ещё больше, чем ожидание. Потому что его, как соперника я очень боялся, я не мог забыть, какими они с Аяей были тогда вдвоём на Байкале, куда я пришёл полуживой. Они были счастливы и соединены обоюдной любовью, такой, какая соединяет счастливых супругов, гармоничные семьи. Эрик любит Аяю, и хуже всего то, что она это знает. Именно это делает его таким опасным. Потому что не любить Эрика в ответ невозможно…
И вот Басыр вернулась в долину, усталая, даже похудевшая, но весьма и весьма довольная собой.
– Ну и потрудиться пришлось, Арий, чтобы разыскать твою беглянку. Наша Земля не так мала, когда ищешь кого-то, кто желает спрятаться… – усмехнулась она, жадно прикладываясь к кубку с водой. – Не из вашего хотя бы озера вода?
– Нет, из горных ручьёв, тает чистейший снег, получаются ручьи, – сказал я, выжидающе глядя на неё.
Басыр криво усмехнулась, напившись и утирая мокрые губы рукавом.
– Чистейший… Это хорошо, что хоть что-то остаётся таким… Хорошо… Потому что твоя любовница, из-за которой ты готов снести половину мира, вовсе этим не отличается. Хотя краса её засияла днесь ещё ярче, светит золотом и солнцем. Бело-золотая Богиня… Должно её хорошо любит жаркий Повелитель морей, слаще, чем ты, Арий, Снежный Барс! Объятия моря мягче и теплее, чем твои когтистые лапы, которыми ты держишь её все тысячи лет.
Я почувствовал, как гнев красным туманом застилает мой взор.
– Я нечаянно насадил тебе синяк на щёку в нашей битве и жалел о том, потому что не поднимал руку на женщин никогда в моей долгой жизни. Но… если ты произнесёшь ещё хотя бы слово, я осознанно одарю тебя вторым. Вем, буду стыдиться после, потому что это преступно – бить женщин… Ты хочешь получить второй синяк, Басыр?