Байкеры
Шрифт:
Взяв ее первый раз, Кей испытал ощущение, что его нагло обманывают, но перед зовом плоти все другие чувства растворились. Кей послал принципы очень далеко. Но она… Не то она играла с ним, проверяя на прочность нервов и желая полностью подчинить своей воле, не то она действительно слегка, почти незаметно, смутилась в самый ответственный мо-. мент.
Она многое знает, но не все и не главное. Кей терялся в догадках в те редкие минуты, когда наступала передышка и оба замирали, чтобы через считанные мгновения снова кинуться друг на друга, высунув языки и кусаясь, словно животные, долго искавшие пару, и едва дотерпевшие до случки, чуть не сойдя с ума в одиночестве.
Два или три раза Кей слегка спасовал перед неожиданными требованиями дикой кошки, не знавшей границ в стремлении удовлетворить себя. Она навязывала свою игру, и Кей с опозданием ощутил, как ловко она сделала свои желания его желаниями. Ведьма! Это уже не игра. Это — война. Приняв вызов, Кей вынудил ее кричать, заставив испытать длинную череду мгновенно сменяющихся чувств — от острой боли до многократного оргазма. В отместку она до крови разодрала ему спину когтями, но тут же залечила раны, нежно касаясь царапин горячими губами.
Как внезапно все началось, так же стремительно и закончилось. Неожиданно девица перегнулась через Кея. Он решил, что она созрела для еще одного раза, набрал побольше воздуха и зарылся лицом в манящую грудь, но она схватила лежавшие на скомканных джинсах малюсенькие часики, взглянула и охнула во весь голос. Пока она стремительно натягивала одежду, Кей успел еще раз внимательно рассмотреть юное создание и понял, что его обманули, но в чем заключается обман, он так и не сообразил.
Она ему отчаянно нравилась, но он не торопился со скоропалительными заявлениями. Торопиться некуда. Покер дрыхнет, а вечером дел нет. ХаДэ загнан на стоянку, где гордо возвышается под окнами маленького кирпичного домика, в котором дядька-смотритель трясется от чувства жестокой ответственности за доверенную ему кучу денег на двух колесах.
Девица умчалась, не попрощавшись. Сначала она пробежала в коридор, откуда до ушей Кея донеслось поскрипывание дверцы стенного шкафа. Затем помчалась на кухню. Гулко хлопнула дверь черного хода (Кей знал о его существовании еще с детских времен), и вернулась тишина, прерываемая беспокойным кряхтением Покера, которому, очевидно, снились иллюстрации к его заумной лекции: тонущие во льдах байкеры, порхающие в облаках Харлеи и колонны «Уралов» и «Днепров» защитного цвета, марширующие по улицам, залитым кровью пешеходов.
Затушив со вкусом выкуренную сигарету, Кей поправил простыни, медленно оделся и вышел из спальни, оглянувшись. За окном темнело. Повозив рукой по стене, он нащупал выключатель, и комнату залили потоки света от полудюжины ярких ламп большой люстры. Кей невольно сощурился и поднес ладонь к лицу. Похоже, в этой спальне кто-то боится темноты… Даже ночника нет.
Он увидел брошенное на спинку стула платье, и его поразила одна деталь. Чтобы удостовериться, он взял платье, присмотрелся и со злостью отшвырнул в сторону. Может, Покер заболел и наряжается в женские тряпки? Его молоденькая «супруга» запросто утонет в таком балахоне.
Недоумевая, он покинул спальню и остановился, задумавшись. В голову не приходило ничего, кроме мысли о необходимости проверить масло в ХаДэ и заменить, если что.
В коридоре щелкнул замок входной двери, и раздраженный Кей повернулся к дверям, намереваясь устроить небольшой допрос. Возможно, что и с пристрастием. Сейчас эта девчонка ему все расскажет!
Вошла женщина, полноватая, в очках, примерно одного с Кеем возраста и замерла, увидев незнакомца. Кей улыбнулся:
— Я знакомый. Знакомый Покера. Если собрались кричать, то не надо. Я не грабитель.
Раз у нее ключ, значит, она здесь не чужая.
Женщина бессильно опустилась на стул около двери, аккуратно поставив на блестевший свежим лаком паркет сумку и полиэтиленовый пакет. Стенки пакета проткнули вязальные спицы, мягко обозначились контуры пары клубков шерсти. Кей зрительно ощущал мягкость и упругость клубков, двух шерстяных котят — отраду тоскующей женщины.
— Я вас знаю, — донесся до ушей Кея тихий женский голос. — Вас зовут Кей. Мне о вас рассказывал муж.
Байкеру показалось, что пол поехал у него под ногами. Он действительно слышит эти слова, или ему чудится? Кей не нашел ничего лучше, как переспросить:
— Муж? Этот?
Очень глупый вопрос. Очень глупая ситуация.
Женщина поправила очки и внимательно посмотрела на Кея. Он не производил впечатление законченного идиота, но она на всякий случай кивнула и подтвердила:
— Да. Тот, кого вы и прочая сорокалетняя детвора все еще зовете Покером.
От возможной догадки Кея прошиб холодный пот. Неужели? Если так, надо уносить ноги.
Женщина встала, забыв про тапки, и приблизилась к дивану. Кей подошел ближе, на тот случай, если она вздумает ударить Покера бутылкой по голове.
— И так — каждый день… — донеслось из-под прижатых к лицу ладоней с большими золотыми перстнями. — Каждый божий день. Не могу же я бросить работу и сидеть с ним рядом, как с ребенком! Сволочь проклятая! Фашист!
В ее голосе зазвучали знакомые Кею истерические нотки. Слова тоже знакомы. По собственному опыту он знал, чем такие жалобы заканчиваются и что такой тон означает.
Женщина отчаянно всхлипнула, повернулась к Кею и уткнулась в его широкую грудь, сотрясаясь от рыданий. Тот меньше всего ожидал подобного оборота и неуверенно погладил супругу Покера (настоящую!) по голове. В мозгу булькали дурацкие фразы вроде «Ну-ну!» и «Все обойдется!» — их Кей благоразумно решил оставить при себе.
В конце концов, он с Покером давно рассчитался по долгам… Да и ХаДэ заждался. Неизвестно еще, что там у него за общество на незнакомой стоянке.
«Твоя партия сыграна, Покер. Надо повышать ставки, а у тебя ничего в жизни не осталось, кроме альбомчиков, которые ты надеешься сдать партнерам как большую ценность. Дураков нет. Тебе придется пасовать. А мне пора уходить».