Байки доктора Данилова 2
Шрифт:
Мертвая рука
В лихом 1993 году, когда доктор Антонов проходил интернатуру, его родного брата, торговавшего компьютерами на ВДНХ, превращенной тогда из выставки в ярмарку, компаньон кинул на восемь тонн зелени, то есть – на восемь тысяч зеленых американских долларов.
Кинул самым наглым образом – деньги взял, а обещанную поставку не сделал. Такая сумма и в наше время – немалые деньги, а тогда на нее можно было квартиру в Москве купить, пускай и на окраине.
Расписки у Брата не было – поверил хорошему знакомому
– Он понимает, что я ему глаз не выколю и ухо не отрежу, поэтому и ведет себя так нагло, – пожаловался Антонову брат. – Ничем его, гада наглого, не пронять… Обидно до слез и даже глубже.
– Ухо – орган ненужный, практически рудимент, особенно для мужчины, – сказал брату Антонов. – Если глаза выкалывать, то надо сразу два, чтоб проняло, один глаз проблему не решит. Но лучше всего отрубить руку, рабочую… У него какая рука рабочая? Левая или правая?
– Что-ты! – ужаснулся брат. – Я этого не смогу! Даже если буду знать, что он после мне деньги вернет, все равно не смогу…
– С твоим гуманизмом в конвойных войсках служить надо, – сказал Антонов, – а не бизнесом заниматься. Ладно, потренируйся сегодня вечером… Да не руки рубить, а зверскую морду делать, перед зеркалом.
Еще на первом курсе Антонов устроился работать в один очень известный столичный морг и основательно там прижился. Со временем перешел из черных санитаров, которые «помой-убери» в белые, которые «гримируют-выдают». Глядя на то, как он шикует с санитарских заработков, однокашники удивлялись – на хрена тебе, Антоний, диплом? Врачом столько вряд ли поднимешь.
– Диплом мне нужен, чтобы моргом заведовать, – отвечал Антонов. – Нельзя же всю жизнь санитарить, да и вообще дань собирать приятнее и выгоднее, чем вкалывать самому.
Проходя интернатуру, он продолжал санитарить в морге, и называл себя «единственным интерном-санитаром в Первопрестольной». Так оно, скорее всего, и было.
На следующий день после разговора с братом, Антонов принес домой руку от бесхозного трупа, разобранного на анатомические препараты. Правую. Свежую, крупную, настоящую мужскую руку с татуировкой «ЖОРА» на пальцах.
– Бери руку и мамин кухонный топор и иди к своему должнику, – сказал брату Антонов. – Руку швырнешь перед ним на стол и скажешь что-нибудь страшно угрожающее. Мол, этот гад мне тоже бабло зажал, пришлось его покарать. А потом топором по столу хрясни и сделай вид, что ему сейчас тоже руку отрубишь. Сыграть-то хоть сможешь? А я буду сзади стоять и веревкой капроновой поигрывать. Ты что, думал, что я тебе компанию не составлю? Угрожать поодиночке не ходят, не принято это.
– Сыграть смогу, – ответил брат, дважды безуспешно пытавшийся поступить в Щуку. – В лучшем виде. Особенно, если ты будешь рядом.
Швыряя руку на стол, Брат не рассчитал силушку и «реквизит» угодил прямо в физиономию должника. Удар топора расколол хлипкий рабочий стол надвое. Страшные слова Брат произнес с ледяным спокойствием, отчего они прозвучали втройне страшнее. Антонов сообразил, что такое знатное начало требует соответствующего
– Рыпнешься, сука, отрубим руку у мертвого!
Спектакль оказался настолько убедительным, что Должник обделался, а затем открыл дрожащими руками сейф и отдал Брату все восемь тысяч. Даже за испорченный стол не удержал, добрая душа.
– Значит, не судьба тебе сегодня двенадцатый экземпляр в коллекцию добавить, – сказал брату Антонов, пристально глядя на руку должника, отсчитывавшую купюры.
– Ничо, – усмехнулся брат, поигрывая топором, – за этим дело не станет.
Должник так впечатлился, что вместо восьмидесяти стодолларовых банкнот отсчитал восемьдесят четыре.
Обалдевший от счастья брат решил сразу же отпраздновать событие и затащил Антонова в кабак, где они славно нагрузились. Настолько, что решили выпить за Жору. А что такого? Не чужой же человек! Помощь в важном деле оказал, хоть и посмертно.
Ладно бы только выпили, но шебутной брат решил устроить все «по правилам». Он попросил официанта принести еще одну рюмку, налил в нее водки, накрыл рюмку ломтиком хлеба, а рядом выложил руку. А чего стесняться? Сидели-то в отдельном кабинете.
Официанта вид руки впечатлил настолько, что он попросил братьев уйти с миром, сопроводив просьбу волшебными словами «за счет заведения». Братья не возражали – они и сами уже собирались уходить.
– Прибыль к прибыли, – радовался брат. – И деньги вернули, и нажрались на халяву! Давай еще таксисту руку покажем, чтобы денег не просил.
– Нет, не покажем, – ответил Антонов и, во избежание повторения, выбросил руку в первый подвернувшийся мусорный контейнер…
Что стало с рукой мне неведомо.
Антонов работает эндокринологом, с заведованием моргом у него не сложилось. У брата точно также не сложилось с бизнесом и потому он сейчас таксует. При встречах они непременно выпивают за друга Жору, такая вот сложилась традиция. Жены уверены, что Жора – это какой-то близкий общий друг их юности. Так оно, собственно и есть, если посмотреть на вещи шире.
Пророческое прозвище
Доктора Пытельскую за впечатляющие формы и пропорции коллеги прозвали «Вера – радость пионера».
– Ну почему обязательно пионера? – удивлялась Пытельская, любовно оглаживая руками свой выдающийся бюст. – Я и взрослого мужчину порадовать смогу.
Однако прозвище оказалось пророческим – сорокадвухлетняя Пытельская вышла замуж за своего бывшего пациента, которого она отвозила в больницу с закрытым переломом голени. Отвезла, на следующий день позвонила справиться о состоянии, еще через пару дней навестила… Так и завязался роман. Счастливому избраннику Пытельской на момент завязки романа было девятнадцать лет. Он и внешне был похож на пионера – невысокий и сильно худой. Свадебные фотографии приводили всех, кто их видел, в неописуемый восторг.