Байки «скорой помощи»
Шрифт:
Обе женщины были внешне сильно похожи друг на друга – высокие шатенки, с правильными чертами лица, с почти одинаковыми короткими стрижками. Разнились только глаза – у Рогачевской они были большими, «кукольными», а у Казначеевой прятались в глубине глазниц.
– Я тоже мать-одиночка, Людмила Георгиевна, если кто забыл. Но я же из-за этого не лезу со своим уставом в чужой монастырь. Можно подумать, что все вокруг дураки, а она одна умная. Екарный бабай!
– Бабай тут ни при чем, – оборвал Казначееву Лжедмитрий. – Хватит слов. Теперь нам надо действовать с учетом обстановки. Осторожно
– Дима, ты надеешься, что Елена Сергеевна даст тебе повод? – усмехнулась Казначеева. – Не будь наивным – повод нужно создать.
– Пусть так, Надя! – согласился старший врач. – Предложи вариант, при котором никто бы не погорел.
– В смысле?
– Ну никому ведь не хочется ложиться грудью на амбразуру…
– Скажите пожалуйста – грудью на амбразуру, – глумливо передразнила его Казначеева. – Тебе вообще, кроме работы, на линии ничего не грозит. Это нам с Людмилой Георгиевной, если что, перед наркоконтролем придется отдуваться.
– Тьфу, тьфу, тьфу, – Рогачевская поплевала через левое плечо и одновременно постучала по деревянной столешнице.
– Надо дать вал, – продолжала Казначеева. – Чтобы посыпались жалобы от населения, чтобы линейный контроль сидел на подстанции, не вылезая, чтобы все видели, что в сравнении с Тюленьковым, Елена Сергеевна никуда не годится.
– И тогда Прыгунов заберет ее обратно, – улыбнулся Кочергин. – А я, с божьей помощью, как говорится, стану заведующим.
– Ишь, размечтался, – хмыкнула хозяйка кабинета. – Да он небось рад без памяти, что отделался от такой ведьмы! Думаешь, для чего он ее наверх продвинул? Иначе никак от нее избавиться не мог.
– Да ну? – не поверил старший врач.
– Ты людей послушай, которые с ней работали, и все поймешь…
– Значит так – жалобы от населения я обеспечу, – пообещала Рогачевская, переводя беседу в деловое русло. – Штук двадцать – тридцать, если не больше. Есть такая возможность.
Рогачевская жила рядом с подстанцией.
– Только уж постарайтесь, чтобы все жалобы шли не только из одного вашего дома, – попросила Казначеева. – Чтобы все было… красиво.
– Учите других, которые помоложе, – огрызнулась Рогачевская. – Я ведь не тупая – соображаю помаленьку.
– Ну и славно. А тебе, Дима, придется поработать над созданием определенного мнения о новой начальнице на Центре. Ты получил шершавого за сдачу – смену без проверки – устрой несколько проверок так, чтобы по их причине пошли задержки… Нет, не так. Лучше попроси, настойчиво попроси Сорокина, Бондаря и Сафонова долго и придирчиво принимать смену. Пусть «встанут» вызовы, ты вмешаешься, поднимешь шум и выставишь новую начальницу не в лучшем свете. Сам знаешь, что для Гучкова один свет в окошке – отсутствие задержек. Пустячок – а полезно. А я поговорю с Кутяевой – пусть устроит Елене Сергеевне какой-нибудь демагогический скандалец в своем репертуаре.
Ирина Кутяева происходила из крепкой своими пролетарскими устоями семьи потомственных сварщиков. Даже муж ее – и тот был сварщиком. Наследственность и среда сделали фельдшера Кутяеву стойким борцом за свои права, ущемление которых
Кутяеву, вместе с водителем Селивановым, вызывали на Центр, к заместителю главного врача Сыроежкину, который пытался найти правду, устроив всем участникам инцидента очную ставку, и был сражен обилием красочных подробностей происшедшего, вываленных честной женщиной и невинным водителем. Выговора Кутяева с Селивановым так и не получили – отбазарились, отбрехались.
– Да, эта троица возражать не станет, – протянул старший врач, имея в виду докторов Бондаря и Сафонова и фельдшера Сорокина, которым он многократно «спускал грехи на тормозах» за вознаграждение в виде небольшой суммы денег или одной-двух бутылок хорошей водки.
За задержку вызова, пусть даже и по «уважительной» причине, однозначно следовал выговор, но ради сохранения хороших отношений с Кочергиным любой из трех пошел бы на это.
– И еще попробуй умыкнуть у кого-нибудь кардиограф, хотя бы у Жгутикова. Все равно целыми днями торчишь на подстанции без дела.
– И что я с ним буду делать? – удивился Лжедмитрий.
– Принесешь мне, – ответила Казначеева, – а дальше уж мое дело. Я подпорчу кое-что из оборудования в машинах и немного намудрю со списанием медикаментов.
– Тут ты мастер! – не то польстил, не то подпустил шпильку старший врач.
– А то! – Старший фельдшер игриво повела тщательно выщипанными бровями.
Шестьдесят вторая подстанция – не из больших. Всего шесть машин, из которых три полусуточные, поэтому Казначеева, будучи старшим фельдшером, спокойно справлялась и с обязанностями заведующей аптекой, причем это совмещение приносило ей куда больше выгоды, нежели «основная» должность.
В кармане у Рогачевской подал сигнал наладонник:
– Шестьдесят два – четырнадцать – вызов, четырнадцатая бригада – вызов.
Рогачевская встала, переглянулась с Казначеевой и вышла из кабинета, неслышно притворив за собой дверь.
– А как она собирается организовать такое количество жалоб? – спросил Лжедмитрий, указывая глазами на стул, на котором сидела Рогачевская, как будто и без того не было ясно о ком идет речь.
– Так у нее мать работает завучем в школе на Ферганском бульваре. Ее весь район знает, и она всех знает. Думаю, что через нее Рогатая все и организует.