Базис
Шрифт:
Меня отвели в сторону дер Вирго с Туриным, установили сферу безмолвия и почти в унисон спросили:
— Как? Как тебе это удалось?
— Вы про что?
— Как ты смог поймать и воплотить проклятие в нечто реальное? — большинство зрителей ничего не смогли заметить, все произошло в долю секунды. А вот наставник и маг оценили.
— Не знаю. Это перчатка сработала, от твари ничего хорошего не ждал, поэтому прикончил сразу, — не стал вдаваться в детали я.
— Вот бы ее изучить! Невероятно! Просто невероятно! — с академическим интересом посмотрел на меня мэтр, а в его глазах разгоралась исследовательская безуминка, — Ты не понимаешь…
—
— А-а, — небрежно отмахнулся тот, — Шесть испуганных мелких мроков и один старик-доброволец. Интересно, хоть кто-то из этих что-нибудь поймет? — ткнул колдун в сторону Малого совета, — Ты просто не понимаешь, какие открываются перспективы! А Иммерс — гений! Ге-ний!
— И все же…
— Глэрд, можешь расслабиться. Здесь самое главное не позволить им сбежать, — поддержал друга сотник.
И по закрытой связи: «Ты меня так всех людей лишишь! Кто будет окрестности патрулировать, кто станет роску нормально собирать, если защититься ни от кого не сможет?».
До ночного разговора по душам с Кромом такой пассаж вызывал бы у меня по меньшей мере недоумение, а по большей, желание убедиться в душевном здоровье собеседника. Теперь же становилось очевидно, опасался Турин, что Рода почувствуют свою слабость и побоятся поднять мятеж, следовательно, не призовут на помощь Охлан. И все его импровизации, вся его многомесячная работа могла пойти псу под хвост или мрокам. Кому как нравится. Поэтому и сам особо это болото не шерстил. Или существовали еще какие-то неизвестные для меня факторы, кроме теперь понятного.
Ответил мысленно, натягивая маску гневного раздражения:
«Предлагаешь самому себе голову отрезать? Или может это я виноват, что они меня вызвали? Убить возжелали? Они же больные, их на цепях держать нужно, чтобы ни себе, ни другим вреда не причиняли. Сам вчера видел, как Кром своих родичей ко мне зачем-то подвел. Может у них какой-то культ самоубийц? И поклоняются они совсем не Оринусу?».
«Выбрось из головы этот бред! Ты их спровоцировал! И не отрицай! И я знаю зачем! Энергия в алтарь потребовалась и знания! Скажу так, демморунгских можешь хоть всех вырезать под корень, там не моя вотчина! А здесь лишний раз не трогай никого! Где мне людей в сезон, прикажешь, брать?».
Промолчал.
Дер Вирго же, выпав из реальности, достал свою родовую книгу и что-то в ней быстро писал. Напоследок сотник наградил меня многозначительным суровым взором, а затем снял с нас сферу.
Оба горлопанистых Кречета никаких проблем не доставили. Если в алтарь с обоих накапало едва ли треть от полученного за обезвреженное проклятье (что неудивительно, проредил я этот Род знатно, да и алтарь у главной ветви теперь имелся лишь резервный или новый), то две книги — одна толстенный фолиант, а вторая тоненькая брошюра (похоже то, что позволили скопировать из оригинала) просто вдохновляли — големы и стрелы. Главное понять, как их делать и внедрять конструкты, а затем у меня наконец появится нормальная беспилотная авиация, пусть и не такая продвинутая, как призрачный ворон, зато сутками не пропадающая с радаров и наблюдающая за окрестностями постоянно.
Остатки пернатых взирали с ненавистью, но в целом приняли новую реальность достойно. Уверен, демморунгским прилетело все неожиданно, поэтому как бы громить мои владения не бросились. Не для них та приманка.
Я решил выступить перед толпой, чтобы прояснить обстановку и немного ее накалить, пока шла подготовка к «сражению» с гостем-Волком, к немалой радости Крома. Здесь мотивация старосты понятна — исчезала негодная ветвь, начавшая набирать силу и все больше посматривающая в лес.
— Многим кажется, что Кречеты не достойны такой ужасной участи! Ведь не так давно на их долю уже выпали страшные испытания. Так вот… Это не так! Все по Заветам! Их прошлый глава совершил дичайший поступок, он принес в жертву Маре собственную дочь и жену, а также рабынь, чему я стал свидетелем! И не только я, но сегодняшний верховный жрец. Старому за содеянное и его приспешнику лэрг Турин снял голову, как только узнал о таком святотатстве! Прямо на прошлом Малом совете. И для чего Кречет это сделал? Чтобы выторговать самоубийце Линию достойное посмертие! И главы Великих Родов мне свидетели, не так ли?
— Так! — вразнобой раздались в большей части недовольные голоса, но они сами предложили все выносить на общий суд, поэтому теперь приходилось играть по собственным же правилам.
— Но не прошло и декады, как что произошло?! Расплата! А теперь род Кречетов пресекся полностью, точнее, вряд ли найдется тот, кто сможет возродить его. И почему? Потому что нарушили Заветы! — потряс я книгой.
— Вот-вот! Я так и знал, что дело не чисто! — опять заявил бойкий дед, который до этого вразумлял Тигров.
В целом больше ничем меня никто из Народа не удивил.
С остальных дуэлянтов энергии я получил меньше половины, чем от проклятья. Хотя надежда была на гостей, но она оказалась беспочвенной. Удивили Красные пантеры, несмотря на малочисленность, а всего их в Роду насчитывалось тринадцать человек, включая главаря, фолиант был втрое толще, нежели Тигриный.
Не сказать, что время между поединками потратил бессмысленно. Так опросил свидетелей грехопадения старосты и родственничка. Зафиксировал все, как следовало. Даже успел посетить Томми, которого «нарисовал», читай, сфотографировал вместе с родовой цепью. Внес навеки в свою книгу.
Собрал самые смачные слухи. Человек десять слышали подозрительные звуки, мелькавшие тени, пьяный ор и прочие признаки неугомонного веселья и морального разложения. А забулдыга Гераст, один из постоянных собутыльников одноногого, всегда обладавший и славящийся неуемной фантазией, живописал такие картины, словно сам находился в сарае и свечку держал. Два серебряных помогали вспоминать жутчайшие подробности, клясться и оставлять подписи.
— У меня гусак пропал! — остановил меня дед из Рода Окуней, когда я возвращался на ристалище на последний поединок.
— А это тут при чем? Я узнаю из первых уст про ночное происшествие, — степенно ответил старику.
— Где свиньи, там гусь! — непреклонно заявил дед, — Так и пиши, после их похождений у меня пропал со двора гусак! Здоровенный, как гарпия, злющий, куда тем лирнийским псам, но добрый гусь! Добрый!
К нему присоединилась бабка, имя которой в памяти мальчишки не отыскал:
— И про меня запиши! Про меня! У меня коза занедюжила! Только вчера вечером еще, как молоденькая скакала! Прям, как молоденькая! С утра же в хлев захожу, гляжу, а она лежит на боку бедненькая, подняться не может. На меня смотрит, в глазах слезы, и только жалобно: «мее, мее, мее»… Ночью же я звуки подозрительные слышала…