Бэби, я твой

Андерсон Сьюзен

– Иди принимай душ, Кейли.

– Меня зовут Кэтрин, сукин сын!

Черт побери, зачем он снова с ней объясняется? Сэм провел пальцами по волосам.

– Рыжая, иди и принимай свой проклятый душ.

– Прекрасно. Я иду. – Кэтрин прижала вещи к груди и обошла его. – Я не стану беспокоиться, если тебе не останется горячей воды, Мак-Кэйд, – бросила она и захлопнула за собой дверь.

Сэм переоделся в слаксы, повалился на кровать и закинул руки за голову. Он слышал шум воды за стеной и хмуро смотрел в потолок.

Его поцелуй в кафе

был огромной ошибкой. Черт побери, еще полчаса назад он объяснял себе, что на нее надо смотреть как на товар. Это было разумно, именно так и следовало поступать. Но когда он впился в нее губами, что стало с его разумом? Он спал или оглох? Не-ет, это было другое, он увидел возможность взять над ней верх в затеянной ею игре. Ее же способом. И он подумал, что все-таки чертовски умен, если сумел добиться успеха. Но теперь-то ему ясно другое: более глупого поступка он давно не совершал.

И видит Бог, теперь ему предстоит расплата.

Он узнал вкус ее губ. Они как высококачественное виски, вызывающее жар внутри. Да, он узнал это, но черт побери, ему было бы гораздо проще жить без этого знания. А теперь предстоит потрудиться над собой.

Он и так уже однажды подвел Гарри. И черт его побери, если он позволит себе такое еще раз. Конечно, друг пытался убедить его: если рыбацкий домик в Северной Каролине им не достанется, ничего страшного не произойдет, подвернется другой, не хуже, но Сэм прекрасно понимал, чья это будет ошибка, если они упустят возможность купить этот. Нет, он не позволит вышедшим из-под контроля гормонам помешать ему достичь поставленной цели.

Конечно, ему было бы легче, носи она одежду посвободнее. Сэм разозлился на себя, когда через десять минут девушка вышла из ванной. Но тем не менее суть в том и заключалась: если бы ее одежда менее откровенно облегала фигуру, может, он и не оказался бы в столь отчаянном состоянии.

Девушка натянула обрезанные джинсы, открывавшие упругие сметанно-белые ноги. Волосы были мокрые, и с них капала вода на зеленый, цвета леса, топ-сеточку. «Интересно, есть ли у нее лифчик под этим делом?» – спросил он себя. Черт побери, да где ему там уместиться!

– Ну что ж, ты, как всегда, не прав, – сообщила она холодно и мельком поглядела поверх косметички. – Плечи не смогли протиснуться через окно, а бедра проскользнули как по маслу, даже легче. – И Кэтрин удовлетворенно шлепнула себя по округлому объекту их спора.

Сэм расхохотался так, что даже закашлялся. Вот черт! Надо было догадаться, что она непременно попробует пролезть в окно. Эта женщина еще раз подтвердила, какая она обманщица. Он ведь бросил свое замечание насчет бедер только от обиды на то, что она захотела обвести его вокруг пальца, – слабая попытка отплатить за сцену в кафе. Он должен был понять, что его слова она воспримет как личный вызов. Ему чертовски повезло с глазомером, он точнее, чем у нее, иначе она бы уже оказалась в нескольких милях отсюда.

Сэм наблюдал, как она села на поношенное покрывало на кровати и вынула бутылочки лака для ногтей из косметички. Она выстроила их на дешевом ночном столике у кровати, переставляла, как оловянных солдатиков, пока не расположила в порядке, понятном только ей одной. Потом левую щиколотку пристроила на правом колене и принялась засовывать ватные тампоны между пальцами. Глубокомысленно обдумав, выбрала лак из шеренги и посмотрела на Сэма.

– Мак-Кэйд, как ты думаешь, может, мне остановиться на пурпурно-атласном? – Она подняла пузырек и потрясла, показывая ему. – Или на этом, кроваво-красном?

Ну что ж, он поиграет с ней.

– На красном. – Ему этот цвет казался более подходящим.

– Ну ясно, стало быть, я выбираю пурпурно-атласный.

Ох, дурак, мог бы заранее догадаться. Сэм хмыкнул и вынул пистолет из кобуры.

Кэтрин тотчас подняла руки вверх.

– О, я думала, атласный лучше подойдет к цвету моей кожи, но если ты так переживаешь, Сэмуэл, тебе надо было объяснить, и все.

– Очень остроумно, Рыжая, не могу выразить, как мне смешно.

Сэм потянулся за спортивной сумкой, достал ее, порылся, вынул принадлежности для чистки оружия и усердно занялся делом, чтобы как-то отвлечься от Рыжей. Он разобрал пистолет, разложил детали на газете, но ничего не мог с собой поделать: он слышал каждый скрип старых пружин под ней. А когда девушка шепотом выругалась, он перестал с собой бороться и взглянул на нее.

И тут же пожалел.

Пытаясь стереть каплю лака, попавшую на кожу вместо ногтя, она подтянула ногу как можно ближе к себе. Он видел ее длинное белое бедро, на котором она пристроила ступню. Во рту у Сэма пересохло, когда его взору открылась такая провоцирующая картина.

Бахрома обрезанных джинсов касалась бедер, а сметанно-белые груди, прижатые коленом, выпирали холмиками почти у шеи. Сэм увидел, как капля воды соскользнула с волос и покатилась к ключице, а потом ниже, по развилке между грудями. От холодной капли по ее коже побежали мурашки, Сэм даже увидел сосок, который напрягся и острием уперся в сеточку топика. Кэтрин вздрогнула всем телом, но рука осталась твердой и провела ровную полоску кисточкой.

Сэм вдруг вскочил с кровати, от удивления Кэтрин дернулась и расплескала лак.

– Эй, ты! – нахмурилась она и подняла голову, чтобы послать его к черту, но почувствовала, что не может произнести ни слова. Она открыла рот и закрыла. Во рту пересохло, когда она увидела, как он, не сводя с нее глаз, тремя нетерпеливыми движениями расстегнул рубашку. Что это он?..

Сердце Кэтрин гулко забилось, она поймала себя на том, что, не отрываясь, смотрит на его оголенный торс. Это было нечто. Большой. Мускулистый. Без видимых узлов мышц, как у культуристов. Кожа гораздо темнее ее, вроде утреннего тоста, черные, такие же, как на голове, волосы были под мышками и на груди. Они бежали от ключиц до самой талии, по животу, исчезая за поясом низко сидящих брюк.