Бег вслепую
Шрифт:
Нам понадобилось шесть часов на то, чтобы добраться до Сюртсея, и Вальтир обогнул остров, держась как можно ближе к берегу, в то время как я задавал подобающие вопросы. Он сказал:
— Я не могу тебя высадить здесь, сам знаешь.
Сюртсей, поднявшийся со дна моря в огне и пламени в 1964 году, был целиком предоставлен ученым, чтобы те могли изучить, как зарождается жизнь на абсолютно стерильной поверхности. Вполне естественно они не хотели, чтобы здесь топтались туристы, принося на подошвах ботинок семена растений.
— Ничего страшного, — сказал я. — Я и не рассчитывал на то, что смогу высадиться на берег.
Внезапно он хмыкнул:
— Помнишь Рыбную войну?
Я кивнул. Так называемая Рыбная война представляла из себя спор, разгоревшийся между Исландией и Британией по поводу размеров прибрежной зоны, запретной для рыбной ловли, и оба рыбных флота попортили друг другу немало крови. В конце концов соглашение было достигнуто, и Исландия отвоевала себе право на двадцатимильную запретную зону.
Вальтир рассмеялся и сказал:
— Появившийся на свет Сюртсей отодвинул нашу двадцатимильную зону на тридцать километров к югу. Один английский шкипер, с которым я как-то повстречался, сказал мне, что это был грязный трюк — словно мы создали остров намеренно. И мне пришлось ему объяснить, что, как говорят геологи, через миллион лет наша запретная зона продвинется на юг до самых берегов Шотландии. — Он взревел от хохота.
Когда мы удалились от Сюртсея, я отбросил свою притворную заинтересованность и спустился вниз, чтобы прилечь. В животе у меня что-то бурлило и смертельно хотелось спать, поэтому, с облегчением вытянувшись на долгожданной кушетке, я провалился в сон с такой скоростью, словно кто-то ударил меня по голове.
4
Мой сон был глубоким и долгим, поскольку когда Элин меня разбудила, она сказала:
— Мы уже почти на месте.
Я зевнул.
— Где?
— Вальтир собирается высадить нас на берег в Кьеблавике.
Я резко поднялся и чуть не разбил себе голову о деревянную балку. Где-то над нами завыли двигатели реактивного лайнера, и, выбравшись на палубу, я увидел, что берег совсем близко. Проводив взглядом самолет, который только что совершил посадку, я потянулся и спросил:
— Сколько времени?
— Восемь часов, — сказал Вальтир. — Ты хорошо поспал.
— Я нуждался в этом после сессии, проведенной с тобой, — сказал я, и он усмехнулся.
Мы пришвартовались в восемь тридцать; Элин спрыгнула на пирс, и я передал ей завернутые в мешковину винтовки.
— Спасибо за то, что подбросил нас, Вальтир.
Он отмахнулся от моих благодарностей.
— Обращайся в любое время. Может быть, я смогу организовать тебе высадку на Сюртсей — это очень интересно. Сколько ты еще здесь пробудешь?
— До конца лета, — ответил я. — Но я не знаю, куда меня занесет.
— Оставайся на связи, — сказал он.
Стоя на пирсе, мы проводили взглядом его катер, а затем Элин спросила:
— Что мы делаем здесь?
— Я хочу повидать Ли Нордлинджера. Это немного рискованно, но я хочу знать, что представляет из себя устройство, которое находится в моих руках. Бьярни может быть здесь, как ты думаешь?
— Вряд ли, — ответила Элин. — Он обычно летает из аэропорта в Рейкьявике.
— Я хочу, чтобы после завтрака ты пошла в офис «Айслендэир», который расположен в здании здешнего аэропорта, — сказал я. — Узнай там, где находится Бьярни и оставайся в офисе, пока я не приду. — Я потер рукой подбородок и обнаружил, что он покрыт густой щетиной. — И держись подальше от мест скопления народа. Кенникен вне всякого сомнения взял Кьеблавикский аэропорт под наблюдение, и я не хочу, чтобы тебя заметили.
— Но сначала завтрак, — сказала она. — Я знаю здесь хорошее кафе.
Когда я вошел в офис Нордлинджера и поставил в угол свои винтовки, он посмотрел на меня с некоторым изумлением, приметив мои обвисающие под тяжестью патронов карманы, мой небритый подбородок и общую помятость. Его глаза стрельнули в сторону угла.
— Твои рыболовные снасти слишком тяжелые, — прокомментировал он. — Ты выглядишь измотанным, Алан.
— Я путешествовал по дикой местности, — сказал я, устраиваясь в кресле напротив него. — Я хотел бы одолжить у тебя бритву, и еще мне хотелось бы, чтобы ты взглянул на одну штуковину.
Он выдвинул ящик своего стола и, вынув из него электрическую бритву на аккумуляторе, подтолкнул ее ко мне.
— Уборная находится дальше по коридору, — сказал он. — Что ты хочешь мне показать?
Я заколебался. Я не мог просто попросить Нордлинджера держать рот на замке вне зависимости от того, что он обнаружит. Это означало бы попросить его предать основные принципы своей профессии, чего он, несомненно, не станет делать. В конце концов я решил рискнуть, поэтому достал из кармана металлическую коробку, размотал изоленту, держащую крышку на месте, вытряс из нее устройство и положил его на стол перед ним.
— Что это, Ли?
Он долгое время смотрел на него, не притрагиваясь к плате руками, а затем спросил:
— Что именно ты хочешь знать?
— Практически все, — ответил я. — Но для начала — какой оно национальности?
Он взял плату в руки и перевернул ее другой стороной. Если кто-то и мог мне сказать, что это такое, то коммандер Ли Нордлинджер являлся именно тем человеком, в котором я нуждался. Он был офицером-электронщиком на Кьеблавикской базе, и в его ведении находились все радары и радиосистемы как наземного базирования, так и установленные на самолетах. Насколько я слышал, он прекрасно разбирался в своей работе.
— Это скорее всего произведено в Америке, — ответил он и ткнул пальцем в устройство. — Я узнаю некоторые детали — вот эти сопротивления, например, являются стандартными и изготовлены в Штатах. — Он снова повернул плату. — Входное напряжение и частота тока тоже американские.
— Хорошо, — сказал я. — Ну а теперь — что это?
— На такой вопрос я не могу ответить сходу. Боже мой, ты приносишь мне фрагмент сложной электронной схемы и хочешь, чтобы я с одного взгляда разобрался в его предназначении. Может быть, я и неплохо разбираюсь в электронике, но все же не до такой степени.