Бегемоты здесь не водятся
Шрифт:
Снежный Тим полетел дальше на север. Здесь не было городов. Внизу лишь белели поля да чернели леса. И вдруг ярко полыхнуло красным, фиолетовым, зелёным, лиловым. Словно расшалившаяся радуга развалилась на полоски, которые побежали, переливаясь, по небосводу. Одна фигура была похожей на цветок, а когда он исчез, на небе появился рисунок огромной птицы с крыльями в размахе.
– Ух ты, – прошептал Вова. – Никогда в жизни не забуду эту красоту.
Но самой художнице рисунок, похоже, не понравился: картину тотчас закрутило в спираль, и на её месте появились новые сполохи.
Мальчик и пёс уже подлетели к дворцу Зимы с подсвеченной огнями островерхой прозрачной крышей и опустились на землю, когда перед ними неожиданно выросли снежные горы, которые спрятали дворец от их глаз.
– Матушка не велела пускать людей в свои чертоги! – закричали горы, размахивая огромными ручищами и угрожающе надвигаясь на Вову. – Уходи по-хорошему.
Это были снеговики-великаны. Чтобы защитить своего хозяина, Тим оскалил на них зубы и впервые в жизни зарычал.
И тут сама Зима вышла из дворца. Она взглянула на снежного пса, на мальчика, всё поняла и так сердито топнула ногой по крыльцу, что её ледяной каблук треснул.
– Кто без спросу брал мой волшебный снег?
Сразу примчались слуги, которые от страха сделались маленькими, словно они были не Ветром с Метелицей, а обычными сквознячками.
– Ма-а-атушка! – тихо завыли они. – Пощади-и-и… Мы не виноваты!
В самом деле, ведь никто не был виноват, и Зима сменила гнев на милость. Она с интересом посмотрела на Снежного Тима.
– А ты мне нравишься, снежный пёс. Я, пожалуй, буду ездить в свой дворец на южном полюсе на большой собачьей упряжке.
С такими словами Зима направилась к сундуку, достала из него узорчатую шаль и сильно потрясла её. Оттуда вылетело совсем немного снега. Только на четырёх собачек хватило. Собачки радостно заскулили и завиляли хвостами, готовые хоть сейчас услужить царице.
– Вместе с тобой у меня будет пять ездовых собак, – сказала Тиму Зима. – А мальчишка пусть убирается, пока я его в сосульку не превратила.
– Нет. Я не могу бросить его. Он мой хозяин, – опустив голову, тихо ответил царице Снежный Тим.
Удивлённая царица кинула на мальчика ледяной взгляд, и Вова затрясся от холода и страха. Что-то теперь будет?
– Ты, наверное, забыл, что скоро придёт весна. Ты… погибнешь в том городке, – с усмешкой сказала Зима Снежному Тиму. – А со мной будешь в целости – на полюсе снег не тает.
– Спасибо, матушка, – ещё тише ответил пёс, – но отпусти меня домой, пожалуйста. Видишь, мой хозяин замерзает?
У Вовы, и вправду, зуб на зуб не попадал. Он дрожал, ноги его одеревенели от холода.
По-птичьи наклонив голову, Зима ещё раз внимательно поглядела на собаку и мальчика и вернулась к трону, села там за свои волшебные краски, всем видом показывая, что говорить больше не о чем. И вдруг её застывшее лицо дрогнуло. Вове показалось, что царица тает, а красочные сполохи, выбегающие из-под её прозрачных пальцев, меняют свой цвет от белоснежного до алого, словно в них запульсировала живая кровь. Но это было лишь мгновение. Лёд остался льдом.
Царица хрустально рассмеялась.
– Что ж… Надеюсь, мои слуги будут так же преданы мне, как ты предан хозяину. Возвращайся в свой городок, – она погрозила Снежному Тиму прозрачным пальцем и навсегда отвернулась от незваных гостей.
Дома Вова свалился с воспалением лёгких – он сильно простудился во время путешествия. В бреду мальчик говорил о полярном сиянии, гигантских снеговиках и страшной художнице Зиме, которая рисует на небе прекрасные картины. Родители очень переживали за сына.
Прошёл месяц, прежде чем Вова впервые встал с постели. Его разбудил шум капели. Пошатываясь от слабости, мальчик подошёл к окну: на улице была весна, ярко светило солнце. Вова посмотрел туда, где обычно сидел Снежный Тим. Он не сразу признал любимого друга в жалкой кучке почерневшего снега.
– Тим! – изо всех сил закричал мальчик.
Пёс еле поднял голову. Он хотел вильнуть хвостом, чтобы показать, как счастлив видеть своего хозяина выздоравливающим. Но хвост его уже растаял – так же, как уши и лапы. Совсем немного осталось от бесстрашного Снежного Тима. Вова горько заплакал, чувствуя свою вину.
Прошло ещё несколько недель. Ничто не могло примирить мальчика с потерей друга. Он рисовал Тима – вся его комната была увешана изображениями пушистой белой собаки. Ему очень хотелось снова увидеть своего снежного пса.
Наступил май. Повсюду расцвели жёлтые одуванчики, но зима ещё изредка наведывалась в городок. Вот и сейчас – вдруг налетел сильный северный ветер, стало темно и холодно, и что-то громко стукнуло по подоконнику. Так раньше стучал Тим, когда допрыгивал до Вовиного окна.
Раскрытая рама хлопнула, едва не разбив стекло. Вова подбежал к окну, чтобы закрыть его на щеколду, и обнаружил на полу круглый снежок, от которого разлетались синеватые искорки – прямо как от того снега, из которого Вова слепил когда-то своего Тима. Мальчик поднял его: снежок был настоящий, холодный.
– Здравствуй, хозяин, – услышал Вова голос своей собаки. – Ты можешь снова слепить меня следующей зимой, и мы опять будем вместе.
Вова опрометью бросился на кухню и уговорил маму, чтоб она разрешила ему сохранить этот волшебный снег в морозилке. Теперь мальчик ждёт новой встречи с Тимом. «Неужели сама царица Зима нам помогла?» – иногда думает он. А наблюдатели за полярными огнями всё чаще замечают, что в последнее время картины на небе напоминают им мальчика с собакой.
<