Беги, Василич, беги. Часть 1
Шрифт:
Потом на сцене плясали лезгинку бравые хлопцы в бешметах и с огромными кинжалами. Затем нам исполнили танец с саблями Арама Хачатуряна и на закуску был исполнен танец гейш нихон-буё в системе "иэмото", в котором я понял, что жила-была маленькая девочка, которая осталась без родителей и добрые люди отдали её на обучение гейше. Девочке приходилось выполнять всю черновую работу, украдкой подглядывая на то, что делает ее хозяйка-учительница. И в один прекрасный день девочка становится гейшей и превосходит по своему искусству ту, которая её ничему не учила. Уязвлённая хозяйка-учительница убивает
Под выпитое и под шашлычок с креветочным салатом этот минибалет воспринимается особенно тонко. Я видел проблески слез у Гудымы и у посетителей, сидящих поодаль от нас за линией столиков с охраной.
Если спросить у этих людей, почему они плачут, то они, все как один, ответят чисто по-русски: птичку жалко.
– Давай, по последней и в баньку, девки там уже заждались, - хлопнул меня по спине Гудыма и поднял рюмку с водкой.
Глава 36
Мы вышли из ресторана в распрекрасном настроении и сели в ожидавшую нас машину.
– Ох, и гульнём мы с тобой, - сказал Гудыма, - поехали, - это уже относилось к водителю.
Проехали мы метров двести, как впереди я увидел вспышку, затем облако дыма и грохот такой, как будто рядом реактивный самолет преодолел звуковой барьер. В следующий момент нашу машину приподняло и бросило набок под яркую вспышку и новый грохот.
Нам повезло. Когда машина перевернулась на крышу, то открылась боковая дверь. Если бы ее заклинило, то нам с Гудымой пришла бы настоящая хана.
Я выскочил в дверь и помог выбраться Гудыме.
По нам стреляли из противотанкового гранатомета. Вторая граната угодила в моторный отсек и воспламенила машину. Откуда-то слышалась стрельба из автомата.
– Подкараулили, - крикнул мне мафиозный чекист, - бежим в сторону озера.
– А где оно?
– спросил я, совершенно не ориентируясь в незнакомом мне городе.
– Беги в том направлении, - и он указал направление рукой, - я буду прикрывать.
Озеро оказалось в близлежащем парке, в роще. Как так получается, что его видим только мы, а другие люди не видят или оно появляется только в какое-то определённое время, или кто-то сверху открывает задвижку, закрывающую озеро от взглядов других людей. Сейчас не до выяснения таких второстепенных фактов.
Я уже подбегал к роще, как услышал за спиной насмешливый голос:
– Эй, мужик, стой, посчитаться надо.
Сзади меня стояли ухмыляющиеся Мыкола с Василем, многозначительно постукивающие своими резиновыми дубинами по руке.
Почему-то в органы внутренних дел набирают самых мстительных и склонных к насилию людей с маниакальными чертами характера. Чему удивляться, когда слышишь сообщение, как яицилим входит в гастроном и начинает отстреливать посетителей как куропаток. Люди, которые в человеке не видят человека, это делают без зазрения и угрызений совести.
А у Мыколы с Василем свои счеты со мной. Похоже, что они оба из братской нам республики, получившей незалежность в результате распада великого государства. А тут мужик с именным маузером, и хотя он не угрожал этим пистолетом, но мало ли что могло произойти, если бы они продолжали проявлять агрессивность в отношении меня. Тогда они снивелировали предыдущую агрессию в отношении меня, направив её в отношении себя, огрев друг друга палками по спине. И били, надо сказать, с удовольствием, примерно так же, как били бы меня.
– За что посчитаться?
– спросил я.
– Сам знаешь, - зловеще сказал Мыкола.
Из всех бывших братьев самыми лучшими являются те, кто не жил в составе СССР и кого не делали ранее несуществовавшей нацией, ненавидящей русских.
– А если я с вами посчитаюсь?
– раздался сзади скрипящий голос Гудымы.
– Я вам сейчас проковыряю дополнительные дырки где надо. Вы чего-то подозрительно часто стали попадаться мне на глаза, - вкрадчиво заговорил чекист, поблескивая именным маузером, который явно был опознан обоими яицилимами.
– Да что вы, товарищ Гудыма, - стали оправдываться яицилимы, - мы тут случайно и товарища вашего тоже случайно встретили, не опознали сначала.
– А ну, брысь отсюда, чтобы глаза мои вас не видели, - сказал чекист и махнул маузером.
– Крышуют всех, и национальную преступность, и этническую преступность. Какой-то аморальный интернационал.
Яицилимов как ветром сдуло. Вот и думай тут, кто же всё-таки охраняет безопасность граждан? По-моему, вообще никто. Организованная преступность поддерживает какой-то баланс между ночной и дневной властями, стараясь держать на определённом уровне градус напряженности в народе, чтобы он не восстал и не наподдавал и ночным, и дневным, и вообще всем тем, кто мешает людям жить. Тогда всем мало не покажется. Из среды народной вырастут новые наполеоны, тутанхамоны и суворовы с кутузовыми.
– Пошли, - сказал Гудыма и бесстрашно бросился в кусты.
– Мы здесь будем в безопасности. Никто сюда не сунется.
Пройдя метров пятьдесят, мы вышли на берег озера и увидели мостки примерно в том месте, где я десантировался на берег.
– Придется тебе прыгать здесь, - сказал Гудыма, - разрушенное место осторожненько пройдешь по боковым жердям. По-другому нельзя. Если мы сдвинемся в сторону по берегу, то я попаду черт знает куда и в неизвестно какое время. Я уже это пробовал, а потом по сантиметрам проверял расстояния, чтобы попасть туда, откуда выходил.
– А ты что, не пойдешь со мной?
– спросил я.
– А что там у вас делать, - ответил Гудыма, - я уже прижился здесь, здесь моя жизнь, а в твоей жизни меня вообще нет. Может, я даже до ворот с тобой не дойду, исчезну как фантом, а мне этого не хочется. Хочется ещё пожить, почувствовать, что я существую и все мои органы фунциклируют как надо.
– Ладно, - сказал я, - а почему другие люди не видят это озеро? Оно же никуда не девается. Увидят его простые люди, выловят и сожрут в ухе всех страшил водяных, а потом и будут шастать туда и сюда, кто князю Владимиру по сопатке даст за крещение, кто за Мамаем станет гоняться, чтобы с ним сфотографироваться, монголо-татар вооружат современным оружием и пойдут завоевывать Европу до океана...